Последние отзывы

  42  

Итак, дом ей не понравился. А с какой стати? Гнездо на самом краю света… да и насчет удобств он слегка приврал: собственно говоря, список и начинается и заканчивается электричеством и горячей водой. Эта женщина привыкла к роскоши, к городской жизни. В ее представление о рае вряд ли вписывается утес с видом на Балтийское море, где бедняжке предстоит провести семь нескончаемых дней наедине с идиотом, навязавшимся ей в мужья.

Фагерст нахмурился и залпом осушил стакан.

Впрочем, это не брак, это сделка… Так о нем и следует думать. Брак, даже при наиболее благоприятном стечении обстоятельств, не имеет отношения к любви, если смотреть в корень. Браки заключаются по подсказке похоти, либо в силу одиночества, либо ради размножения. Ну-с, в этом отношении они с Глэдис нимало не заблуждаются. Именно необходимость свела их вместе, и притворство здесь излишне.

Мартин снова наполнил стакан и жадно отхлебнул маслянистую жидкость. Впрочем, на что ему жаловаться? С ребенком ему повезло. Чем больше он об этом думал, тем больше радовался негаданному отцовству. Как, должно быть, отрадно качать на руках малыша, зная, что у него твое имя, твои гены, обдумывать его будущее…

Глава «Фагерст импайр» хмуро усмехнулся. Невзирая на все достижения современной науки, для того чтобы обзавестись потомством, по-прежнему нужна женщина. Жена! А лучшей жены, чем Глэдис, и пожелать нельзя.

Красива, умна, образованна. Всю жизнь вращается в светских кругах, среди артистической богемы; до некоторой степени сама принадлежит к этому обществу. Глэдис украсит любую вечеринку или званый обед и — он ни минуты не сомневается — будет хорошей матерью.

Что до остального… что до остального, с ней и в постели скучно не будет. Не вечно же она станет ему отказывать! Долго не выдержит. Несмотря на все протесты, ее явно влечет к нему. Она страстная женщина, и в сексе толк знает. Если когда-нибудь Глэдис только посмеет бросить взгляд в сторону, он… он…

Стекло хрустнуло в кулаке, осколки посыпались на пол.

— Три тысячи чертей! — зашипел Мартин от боли.

На ладони выступила кровь. Он снова выругался, полез в карман за платком. И в это самое мгновение маленькая прохладная рука легла на его запястье.

— Дай посмотрю.

Незадачливый муж поднял взгляд, досадуя на самого себя за то, что утратил самообладание, и на жену — за то, что застала его в момент слабости. Дыхание у него перехватило. Как она прекрасна!

Длинное, белое, полупрозрачное одеяние облаком окутывало фигуру. Якоб, помнится, сравнил его жену с морской богиней. Но старик ошибся: безупречная красота любой богини непременно померкнет рядом с трогательной прелестью Глэдис.

Должно быть, она только что приняла душ и вымыла волосы. Новоявленная целительница склонилась над порезом, и волна потемневших влажных кудрей свободно рассыпалась по плечам.

— Не так серьезно, как кажется, — заметила Глэдис, промокнув рану платком.

Еще как серьезно, подумал он, все весьма серьезно и даже хуже!

— Пойдем в дом, я промою рану.

Ему не хотелось трогаться с места. Мартин ощущал себя в раю: тело прекрасной женщины касалось его тела. Шелковистые пряди щекотали его ладонь. Теплое дыхание согревало пальцы…

— Мартин! — Глэдис подняла взгляд. — Порез нужно… нужно…

Почему он на нее так смотрит? Глаза его темны, словно ночь, затаившаяся у кромки прибоя. Взгляд напряженный и выжидающий, и эти широкие плечи… Широкие плечи, обтянутые темной тканью рубашки. Золотистая полоска загара доходит до самого выреза… а дальше — она знала! — мускулистая грудь покрыта мягкими курчавыми завитками волос…

Прямо у ее ног разверзлась бездонная пропасть.

— Порез нужно промыть и продезинфицировать, — выдохнула она.

— Не обязательно… — Низкий голос звучал глухо, на виске неистово пульсировала жилка. — Глэдис…

— Право же, Мартин! Ты ведешь себя как мальчишка!

— Согласен. Как мальчишка…

Взгляды их встретились. С губ женщины сорвался тихий стон.

— Мартин, — прошептала она, — пожалуйста…

— Что? — хрипло переспросил он, здоровой рукой убирая прядь волос с ее лба. — Что мне для тебя сделать? Скажи — я исполню все.

Поцелуй меня, подумала она, прикоснись ко мне, дай мне силы признаться, что я вовсе не ненавижу тебя, не презираю тебя, не… не… Но вслух были произнесены совсем другие слова:

— Я хочу, чтобы ты позволил мне промыть и перевязать рану. Твоя нелепая причуда занесла нас на край света. Если порез воспалится, я не буду знать, где искать врача.

  42