Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
35 
– Что? Не боишься меня?
Теперь Вершинин видел и трещины на конской шкуре, сквозь которые проглядывали розоватые мышцы и седые кости; слышал, как хрустит древняя подпруга, сдирая кожу, и как падают желтые капли яда, разбиваясь о костяную твердь.
– Уходи.
– Выпей, – сказала Рейса-Рова, протягивая череп. – Выпей, Вершинин.
Он принял чашу, удивляясь тому, что тяжела она без меры, будто отлита из серебра.
– Пей же! Не страшны дети Асгардсрейи тому, в ком нету страха!
Призрачный ветер заскулил, и прочие всадники подались прочь, шепча недовольно.
– Что делаешь ты? – спросил слепой старик. – Позабыла, зачем мы здесь?
– Нет, Хельблинди, Смертельнослепой, сам позабывший, кто он есть. Я помню! И тени асов не будут под варгом ходить. Пей! – она дернула поводья, поднимая жеребца на дыбы, и Вершинин сделал глоток.
Яд был горек, как слезы.
– Пей! Пей до дна! До дна!
Ее смех звенел, и свет, мигнув, погас. Темнота заполнилась хрипящими горячими телами, стуком копыт, воем собачьей охотничьей своры.
Вершинин пил, вливая горечь глоток за глотком.
Сейчас, наверное, он умрет.
– До дна! До дна! Пей же! Пей!
Точно умрет.
Пустая чаша покатилась по полу. А доктор Вершинин прилип к стене. Ему чудилось – сам дом держит его, но такого быть не могло, как не могло быть и лошадей в узком коридоре. Вновь вспыхнувший свет ослепил и заставил схватиться за сердце.
– С вами все хорошо? – заботливо осведомился ревизор, поддерживая Вершинина под локоть. – Вы бледно выглядите, Борис Никодимыч. Уж не приболели часом?
– Я?
– Вы, – ревизор поправил очки. – Полежите. Отдохните. Подумайте. Дело, конечно, ваше. Но Варг – существо упрямое. Не след с ним ссориться. Матушка-то не вернется, так он другого кого найдет… зачем воевать?
Билли Эйгр шел, оставляя на белой плитке характерные полукруглые следы, похожие на отпечатки конских копыт. Но Вершинин моргнул и следы исчезли.
– Что ж, до встречи… надеюсь, не скорой.
Сейчас обожженная ладонь была горяча. А ревизор, выйдя из здания, принюхался к ветру.
– Погода сегодня хорошая…
Небо трещало, грозя бурей.
Тем же вечером доктор Вершинин обнаружит на плече новую родинку, в форме конской головы. Но это событие будет сущей мелочью по сравнению со всеми предыдущими.
Глава 9. Драугр.
Варг слышал, как близится буря. Он вышел навстречу и встал в воротах дома: больше он не побежит ни от людей, ни от Дикой охоты.
Неслись собаки по-над землею, роняли пену кони, грызли железные удила. Визжали всадники, подхлестывая скакунов раскаленными хлыстами. И острые копыта выворачивали землю, рассекали камни.
Хрипели рога.
Варг перехватил ясеневую ветку с заледеневшими острыми листьями и замахнулся.
– Стой! – крикнул он, рассекая воздух.
И Асгардсрейя остановилась. Взметнулись юбки Рейса-Ровы, посыпалась парша с конской гривы, и вздрогнула земля, принимая тяжесть Охоты.
– Что скажешь мне, Рейса-Рова? – спросил Варг, усмехаясь. – Неужто и ты не порадуешь?
– Не порадую, – ответила Рейса-Рова.
– Что ж так? Твои псы утратили хватку? Кони повыдохлись? Или может, сама ты устала? Если так, то зайди в мой дом. Отдохни. Гостем будешь и ты, и дети твои. Ешьте досыта. Пейте допьяна. А потом идите и принесите мне его голову!
Всадники зароптали. Варг видел цепи ярости, протянутые сквозь их тела, связавшие души, объединившие в одно целое, имя которому – Асгардсрейя. Цепи эти тянулись к Извечному слепцу и волоокой Рейса-Рове, переплавляясь черной кровью в яд, которым полнилась, но не наполнялась чаша. Поговаривали, что вместит она целое море. А может и вмещала, горечи людские бессчетны. Тоской веяло от нее, и новорожденные туманы норовили подползти ближе, протянуть жадные лапы, зачерпнуть чудодейного зелья.
– Что молчишь, Рейса-Рова? – Варг упер ветку в землю, но земля оттолкнула то, что сама и родила. – Или не по вкусу тебе мое угощенье?
– Твое угощенье хорошо, Варг Безымянный, – Рейса-Рова подалась вперед, почти легла на конскую шею. – Вот только в словах твоих не было правды. Ты дал нам след. Но дичь – не та.
– И чем не та? Или вы, дети Дикой охоты, томте-ниссе испугались?
– Зачем ты дразнишь их? Ведь знаешь, что мы сами есть страх. А твой Вершинин – чист.
35 
