65 
— Верно, — кивнула она. — И все же восемнадцать лет — слишком долгий срок, в течение которого кто-то из нас, я, Поппи, мой отец, — мог умереть. И кроме того, следовало точно знать, что за это время мой отец не произведет на свет наследника мужского пола. — Она покачала головой. — Я знаю Поппи. Он не лгал мне, и я даже об этом жалею. Любая история была бы предпочтительнее той, что он считает правдой.
— Противоречишь себе, Алана? Ты уже сказала, что он оказался не тем, за кого его принимала.
— Ты намеренно стараешься придать моим словам иной смысл. Меня шокировало его прошлое. А потом и мое собственное. Но это не меняет того, кем он стал сейчас. Кем был все эти годы, в продолжение которых я его знала.
— Ты поразительна, — объявил он, к полному ее удивлению. — У тебя на все имеется готовый ответ!
Алана слегка улыбнулась:
— Спроси себя почему? Спроси, стоит ли задумываться, прежде чем сказать правду? И если бы я лгала, пришлось бы согласиться, что я поразительна.
— Знаешь, ты ведешь себя не как восемнадцатилетняя девушка, — усмехнулся он.
Она с любопытством уставилась на него, гадая о причине такого веселья, но вслух спросила:
— Чем вызвано такое убеждение?
— Большинство молодых аристократок в таком возрасте редко можно назвать взрослыми, но в тебе нет ничего от ребенка.
Алана рассмеялась:
— Возможно потому, что со мной никогда не обращались как с ребенком.
— Никогда?
Она пожала плечами.
— Полагаю, несмотря на то, как быстро полюбил меня Поппи, он все же помнил, что в один прекрасный день я могу стать королевой, и из-за этого обращался со мной иначе, чем с обычными детьми. — Но тут на ум пришло одно старое воспоминание, и Алана задумчиво протянула: — Правда, однажды... я вывихнула палец на прогулке в одном из лондонских парков и рыдала, как дитя. Тогда мне было лет шесть. И я впервые испытывала столь сильную боль. Пока доктор осматривал палец, Поппи держал меня на руках и рассказывал всякую чепуху, чтобы отвлечь. И я смеялась. Хотя из глаз лились слезы.
— Ты все еще любишь его, верно?
Это было сказано так мягко, что у нее едва не выступили слезы на глазах. Алана мгновенно насторожилась. Что это?! Новая тактика? Недаром он взывает к ее эмоциям. Она не позволит ему догадаться, что он победил!
— Как можно перестать любить человека, которого любил всю жизнь? — ответила она вопросом на вопрос. — То, чем он когда-то занимался, — ужасно, но Поппи давно стал другим. Не знаю, что еще сказать и как объяснить, что он больше не убийца.
— Разве не ты говорила, что он приехал сюда убить твоего врага?
— Это не одно и то же! Он пытается защитить меня и моего отца! То есть, капитан, делает вашу работу.
Он не только не рассердился, но улыбнулся ей:
— Прекрасный ответ, Алана!
Улыбка ей не понравилась, потому что привлекла внимание к губам, и заставила думать о совершенно других вещах. Ах, если бы он не был так чертовски красив! Если бы он был старым или уродливым и не имел такого идеального тела, насколько было бы легче общаться с ним! Но его магнетизм был слишком силен. И чересчур часто ей мешал.
— Мы должны обсудить, как обелить тебя от всех обвинений, — неожиданно сказал он.
Заявление странное, мгновенно возбудившее в ней подозрение.
— Чтобы ты смог меня отпустить?
— Нет.
— Так в чем смысл?
— В том, чтобы ни ты, ни твой опекун не попали в тюрьму.
Алана села прямее и нахмурилась:
— Ты уже упоминал об этом раньше. Причем без объяснений. Чего ты добиваешься?
— Я склонен думать, что тебя одурачили и что советники Брасланов за эти годы достаточно поумнели, чтобы придумать нечто в этом роде.
— Одурачили? Каким образом?
— Твоего опекуна либо подкупили, либо уговорили, либо шантажировали, возможно, угрожая, что убьют тебя. Ему внушили всю эту сказку, включая имя Леонарда Кастнера, как известно, первого подозреваемого по делу. А также Растибона, самого печально известного убийцы того времени. Я верю, что он лубиниец, возможно, один из впавших в немилость аристократов, из тех, кто предпочел начать заново в другой стране, а не оставаться здесь с позором, что соответствует тому, что он рассказал тебе в детстве. Он мог переписываться со старыми друзьями, так что Брасланы, вполне вероятно, узнали о нем и о племяннице соответствующего возраста. Подумай, Алана! Подумай хорошенько. Все, что ты рассказала мне, поведал тебе он, да и то недавно. И он действительно посчитал, что они тебя убьют, если ты не поверишь этой сказке. И сделал все, чтобы приукрасить ее, включая и то, что сам когда-то был убийцей.
65 
