Последние отзывы

  16  

Разочарованный шелест был ответом.

Пускай. Оден перевернулся на живот и прикрыл веки. Он умел ждать и просто лежал, наслаждаясь теплом — отвык от солнца — и отсутствием стен. Нет больше клетки. И решетки над головой. Ошейника, не позволяющего опустить голову. И железа на руках, мертвого, тяжелого. Первое время Оден пытался от него избавиться. Альвов это забавляло.

И альвов нет.

Наверное, совсем нет, если его отпустили. Эйо вернется, расскажет, сколько времени прошло с падения Гримхольда… впрочем, он знает, что война была и что дети Камня и Железа одержали победу. А остальное так ли важно?

Птица беззвучно соскользнула с ветки на кучу листвы и замерла, уставившись на пса выпуклым черным глазом. Ворон был стар и хитер. Его перья отливали чернотой, а на массивном клюве, который с легкостью проламывал черепа мышей, мелких птиц и даже молодых зайцев, уже проступили седые пятна. Впрочем, до той дряхлости, за которой следует смерть, ворону еще далеко.

Последние годы были сытыми: война оставляла изрядно мертвецов, чтобы ворон раздобрел и сделался ленив. Оттого нынешняя весна его разочаровала.

И вот теперь такая удача…

Ворон прыгнул, подбираясь к добыче.

Остановился. Прислушался. Потер когтистой лапой клюв. Однако при малейшем признаке опасности готов взлететь. Но нет, мертвец был приятно мертв, вот только лежал неудобно, на животе. И до глаз добраться не выйдет. Впрочем, это мелочи.

И, решившись, ворон перелетел на плечо.

Уселся, впившись когтями в шкуру. Не такая она и толстая, ко всему уже подрана. И надо лишь выбрать рану шире, такую, сквозь которую проглядывало бы розовое мясо.

Ворон поднялся повыше и, примерившись, ткнул клювом в шею.

Добыча не шелохнулась.

Мертвый. Точно мертвый. И надо спешить, пока не набежали падальщики, к которым себя ворон никак не относил. Но, вспомнив о конкурентах, разволновался. Разоренные гнезда не давали того ощущения сытости, к которому он привык. И нынешняя добыча — ворон распрекрасно помнил, что все мясные годы рано или поздно сменялись голодными, — вполне могла быть последней. Он расправил крылья и ударил изо всех сил, вонзив клюв-щипцы в окно открытой раны. И, зацепив кусок мяса, потянул.

Вот только вытянуть не успел. Тяжелая массивная лапа накрыла ворона. Пальцы сдавили грудь, хрустнули кости. И ворон с тоской вынужден был признать, что его обманули.

Подмяв птицу под себя, Оден потер плечо. Кажется, кровь пошла. Плохо: запах привлечет других хищников. И если с птицей Оден справился, то волка одолеет вряд ли… или медведя.

Нашарив костер, который почти погас, Оден зачерпнул горсть горячей золы и прижал к ране. Он привычно отмахнулся от боли, куда более слабой, чем та, которую ему приходилось испытывать, и занялся добычей. От птицы пахло птицей и немного — падалью. Крупная. Весит не меньше двух стоунов. Перья жесткие. Есть когти, но не такие, как у соколов, и клюв прямой.

Раньше достаточно было бы взгляда, а сейчас приходилось угадывать.

Все занятие.

Оден попытался вспомнить, какие птицы водятся в лесах, но вынужден был признать, что знания его в данном вопросе более чем размытые.

Главное, что в любом случае она съедобна.

Как показалось, лес над головой зашумел одобрительно.

Глава 5

ДРУГАЯ СТОРОНА

Спустившись в библиотеку, Виттар сделал глубокий вдох и сосчитал количество томов на ближайшей полке. Обычно это действие успокаивало, однако сейчас требовалось нечто большее.

Некоторое время он просто ходил, изредка касаясь пропыленных корешков — слуг в доме было вчетверо меньше обычного, и не оттого, что род Красного Золота обеднел, но потому, что Виттара раздражала суета, которая была бы неизбежна. Он уже привык к тишине дома, которая многим казалась зловещей, и некоторому запустению.

Родовой особняк в отличие от хозяина умел ждать.

Но и он в последнее время как-то резко постарел. Побелевшие оконные стекла, словно затянутые бельмами глаза, больше не пропускали свет. Неподъемны стали веки тяжелых гардин. Скрипел паркет, трещины ползли по стенам, разрезая каменные пласты отделки. И вездесущая пыль, будто седина, покрывала вещи. Дом сдавал комнату за комнатой и стонами, вздохами жаловался призракам на хозяйское равнодушие.

Слуги же, улавливая его настроение, не спешили помогать старику.

  16