Последние отзывы

  16  

В спальне было темно, лишь в углу мерцала свеча. Так удивительно было остаться здесь наедине с Лаурентсом. Ее вдруг охватил страх. Ей показалось, что она совсем не знает его. Но она гнала прочь такие мысли. Ведь он очень нравился ей. Изящно одетый, зрелый мужчина, Лаурентс стоял и снимал с себя в полутьме широкую безрукавку.

Она должна была дать ему всю любовь, на которую была способна.

— У мужчин тоже есть потребность в любви, — предупредила ее мать. — Они должны чувствовать, что любимы. Отдай ему все свое сердце, дитя мое! В этом, я думаю, тайна моего счастья с Тенгелем. Мы с ним совершенно открыты друг перед другом, мы знаем, как много мы друг для друга значим.

Да, Лаурентс получит всю ее любовь, думала Лив.

Дома в Линде-аллее Тенгель и Силье лежали, глядя в темноту.

— Это была великолепная свадьба, — произнесла Силье со счастливой улыбкой. — Я выжата, как лимон.

— В самом деле, ты потрудилась, — сказал Тенгель. — Ты все это время была на ногах. К тому же, последние три дня были всего лишь завершением длительных приготовлений.

Силье взяла его за руку.

— Как ты думаешь, мы правильно поступили? Она ведь такая юная!

Он вздохнул.

— Я тоже об этом думаю. Но ты в свое время была такой же молодой. И тогда ты знала, чего хочешь! Ты когда-нибудь жалела об этом?

Она положила голову ему на плечо.

— Ты прав. Но мне кажется, Лив такая маленькая и хрупкая. Такая беззащитная… такая растерянная… Нет, мне не найти подходящих слов!

— Я понимаю, о чем ты говоришь. Если бы юноша не был столь упорным и настойчивым, я никогда бы не согласился на эту свадьбу. Но он славный парень. Надежный. И очень влюблен в нее.

— И она сама этого хотела. Да что там говорить, мы просто обычные, озабоченные родители, не желающие отпускать от себя своего ребенка. Нашего любимого ребенка, Тенгель…

— Да. Ты была упряма в тот раз. Ты хотела иметь этого ребенка. Теперь я благодарен тебе за твое упрямство.

— Все покидают нас, Тенгель! Сначала Даг, потом Суль — но она-то вернется, я надеюсь, и вот теперь — Лив. С нами остался лишь Аре.

— Да. Он всегда будет с нами.

— Спасибо хоть за это.

— Нет ничего хуже, чем терять своих детей.

— Но мы их не теряем! Просто мы их долго не видим.

— Верно, — сказал Тенгель. — Линде-аллее стала частью их, частью, которую они несут с собой в мир. Они здесь, Силье. Их смех на ветру, шаги по полу… Они здесь, они наполняют собой дом и сад.

— Да. И я верю, что они были счастливы здесь.

— Несомненно!

Он обнял ее, они прижались друг к другу.

В доме в Осло погас свет. Лив лежала в постели, на плече Лаурентса. Он шептал ей на ухо нежные слова, осторожно ласкал ее тело.

Лив казалось, что она находится совсем в другом месте, что все это относится не к ней. Но она помнила слова Силье и обняла его. Его ласки становились все более настойчивыми, и вдруг у Лив возникло новое ощущение, сладкое тепло медленно поползло по ее телу. Она прижалась к нему.

— Лаурентс… — восторженно прошептала она ему на ухо.

Его руки замерли, в комнате стало совершенно тихо.

— Лежи спокойно, Лив, — приглушенно произнес он. — Не говори ничего и не двигайся. Жена должна противиться вожделению мужа. Он — охотник, она — дичь.

Она попробовала возразить:

— Но я только хочу сказать, как много ты даешь мне, — обиженно произнесла она. — Моя любовь к тебе…

— Свою любовь ты можешь проявлять тысячью других способов, — оборвал он ее. — Посредством послушания. В любовном акте активную роль играет мужчина, женщина должна быть для него источником радости. Самой же ей не пристало выказывать свои чувства. Это подходит больше шлюхам и уличным девкам.

Лив уставилась в темноту своими большими, растерянными глазами. Она ничего не понимала, ей казалось, что все умерло в ней. Она вся словно оледенела и с чувством безграничного стыда приняла его вожделение, его ласки и его тело.

Когда же он, насытившись, уснул, наконец, рядом с ней, Лив лежала и тихо, беспомощно плакала.

Суль пришла вместе с таинственным Пребеном в маленький, ветхий дом на окраине Копенгагена. Ей удалось одеться так, что ни Даг, и никто другой в доме судьи не узнали ее.

— Весьма сомневаюсь, что они позволят тебе зайти туда, — с важной миной сказал Пребен. — Поэтому я прошу тебя, чтобы ты не нарушала их сакральной черной мессы своими светскими тривиальностями! Этим вечером с нами Сатана, запомни!

  16