270 
После этого случайного открытия я очень осторожно задавал завуалированные вопросы и выяснил, что даже старые волшебники, с которыми я общался, не имели ни малейшего представления о таком месте под Цитаделью. Со временем я осознал, что о наличии подобного места даже не подозревали, не говоря уже о каких-либо слухах.
Будучи ребенком, я проводил почти все свое время за учебой. Между тем, в те времена в Цитадели жило множество людей, и при моей учебной загрузке я мог выкроить… как правило, не более пары часов, проведенных внизу. Очень быстро я обнаружил, что многие из тех книг точно такие же, как и у нас в библиотеке, в Цитадели, и поэтому, еще ребенком, я пришел к убеждению, что моя находка вовсе не столь важная, как казалось поначалу.
Он сдержанно улыбнулся.
– Я воображал себя великим исследователем, обнаружившим древние сокровища. Сокровища состояли в основном из костей и книг. В Цитадели было величайшее множество книг, которые мне надлежало изучить, так что дополнительное их количество не было на деле так же восхитительно, как мысли о заклинаниях, заточенных в янтарь, или об обрамленных драгоценными камнями проклятьях. Но ничего подобного внизу не было. Только рассыпающиеся кости и старые книги.
В этих катакомбах комнаты, заставленные пыльными книгами, тянулись, одна за другой. У меня никогда не было достаточно времени, чтобы подробно исследовать все их. Не могу даже представить, какое количество книг спрятано там. У меня никогда не было времени больше, чем на просмотр лишь небольшой случайной выборки. Как я уже сказал, многие книги я уже видел раньше, в Цитадели, а некоторых не видел, и в столь раннем возрасте большинство из них не произвели на меня достаточного впечатления, чтобы запомнить о них, за исключением нескольких, к которым относится и «Книга инверсий и удвоений».
Когда вырос, я полюбил самую прекрасную женщину, которая вскоре стала моей женой. Она дала рождение новому свету в моей жизни, нашей дочери… которая, когда выросла, стала матерью Ричарда. Когда ты в Цитадели в качестве молодого волшебника, то дел всегда больше, чем хватает часов в сутках. И у меня не было времени, чтобы проводить его внизу, среди старых костей.
А затем мир был брошен в ужасную войну с Д’Харой. То было мрачное время ужасающих сражений. Я стал Первым волшебником. Те битвы были страшными и мерзкими, как и вообще бывают все битвы. Мне доводилось посылать людей на смерть. Я должен был смотреть в глаза волшебников, молодых и старых, которые, как я знал, не готовы к испытаниям, и приказывал им сделать все возможное, когда знал, что их «все возможное» явно недостаточно, чтобы могло им помочь, и они, скорее всего, погибнут в этой борьбе. Я всем сердцем знал, что если сделаю это сам, то это будет правильно сделано, и я сам способен выполнить эту работу, но такого рода задач стояло великое множество, и все требовали моего внимания, а я был только один.
Временами я считал, что ответственность, знания и способности – сущее проклятие. Видеть всех тех невинных людей, полагающихся на меня, как на Первого волшебника, и знать, что если я ошибусь, то они умрут, было почти невыносимо.
В этом отношении я точно знаю, что выпало Ричарду. Я побывал на его месте. Я тоже держал мир на своих плечах.
Он сделал жест, будто отбрасывал это грустное отступление от главной темы обсуждений.
– В общем, при всех моих прочих обязанностях, катакомбы оставались забытыми, как с ними было и тысячи лет до того, как я в них появился. У меня просто не было времени, чтобы заглянуть в то, что могло там храниться. При своих очень ограниченных возможностях в период детства я почти уверился, что там нельзя найти ничего, кроме старых и почти бесполезных книг, похороненных с забытыми костями. И казалось, что вокруг гораздо более неотложные дела, касающиеся жизни и смерти.
Для меня самым главным, связанным с катакомбами, было то, что они обеспечивали мне тайный проход, позволявший проникать в Цитадель. Этот проход стал просто бесценным, когда Цитадель Волшебника захватили сестры Тьмы.
В те давние времена, когда я был молод, после той войны, в которой погибла моя жена, я вел с советом ожесточенный спор из-за шкатулок Одена. А затем… Даркен Рал изнасиловал мою дочь. Так что я покинул Срединные земли – посчитав отъезд лучшим исходом, – забрал с собой дочь и перебрался через границу в Вестландию. Она была все, что у меня осталось, и все, что имело для меня хоть какой-то смысл. Я думал, что смогу прожить оставшиеся дни за границей, в Вестландии.
270 
