71 
— Что не пойдет? — спокойно спросила Винга.
— Адриан не позволит так обращаться с собой, — голос фру Брандт прозвучал как выстрел из пистолета. — И помолвка уже оглашена.
— Ну, знаете ли, — сказала Винга уже довольно сердито. — Разве не обе стороны должны решать, оглашать ли помолвку?
— Вы не понимаете, — ледяным голосом сказала Керстин. — Анна-Мария всем нам дала понять, что хочет выйти замуж за Адриана…
— Не думаю, что она сделала это, — сдержанно возразила Винга. — На Анну-Марию это не похоже, да и сама она говорит нечто совершенно противоположное. А Анна-Мария не из тех девушек, которые лгут.
— Нет, но в любом случае, уже поздно, — решила фру Брандт. — Нельзя так обижать порядочного человека! И извещение о помолвке не будет отозвано!
«Господи, что же за всем этим стоит? — подумала Винга. — Они что, с ума сошли, или?..»
Лисен мгновенно переменилась.
— Погодите, мама, Керстин, не надо отчаиваться! Бедный Адриан, неужели он так никогда и не обретет счастье? Я предлагаю, госпожа Линд из рода Людей Льда, дождаться Адриана и Анну-Марию. Разве это не будет справедливо?
Этот поворот на 180 градусов возбудил в Винге еще большие подозрения, чем их прежнее сопротивление. Но все три дамы переглянулись и доброжелательно закивали друг другу и ей, как веселое трио китайских болванчиков.
И Винга подавила в себе сильнейшее желание дать оплеуху Селестине, которая как раз в тот момент не была ни в чем виновата.
Найти дом, в котором спряталась жена Клампена со своей дочерью и любовником, оказалось совсем несложно. Совет Коля поехать именно в этот шахтерский поселок был верным.
Мужчина был в шахте. Жена Клампена открыла дверь и испуганно отпрянула. Совершенно обычная женщина. Ничего рокового.
— Бритта, дорогая, не бойся, — взмолился Клампен.
— Папа! — прокричал тоненький голосок; из коридора выбежала маленькая девочка и повисла на шее у отца. Клампен не мог удержаться от слез, да и девчушка тоже.
— Я хочу домой, — всхлипывая, проговорила она, — Хочу назад в наш дом, я не хочу больше здесь оставаться.
Клампен приподнял рукав ее кофточки. И верно: ручка была вся в синяках и ссадинах.
— Значит, это правда — что он бьет вас, — проговорил Клампен. — Поедем со мной домой, забудем все, Бритта.
Его великодушное предложение лишь наполовину упало в добрую почву. Анна-Мария и Коль могли прочитать мысли Бритты как в открытой книге.
«Он ничего не сможет мне дать, у меня все кончено с этим недотепой, все, что я чувствовала к нему когда-то, умерло, он мне просто неприятен. Но с другой стороны, девочке здесь плохо…»
Женщина, должно быть, думала что-то в этом роде.
— Я останусь, — сказала она, глядя в сторону. — Но ведь ты не можешь дать девочке ничего хорошего?
— Клара обещала смотреть за ней, пока я буду в шахте, — сказал Клампен с растущей надеждой. — Ты ведь знаешь, я всегда был добр к малышке!
— Да. Конечно, знаю.
«Что же заставляет женщину оставаться с таким жестоким мужчиной, — удивилась Анна-Мария. — Что ее манит? Нет, не думаю, что это продлится долго. Рано или поздно он убьет ее любовь. Так же, как он убил любовь Клары. Ведь она ни за что на свете не хочет, чтобы он вернулся!».
Но и Клампен никогда не получит назад свою жену. «Нет ничего более мертвого, чем ушедшая любовь», — сказала Клара. И для этой женщины добряк Клампен был просто куском теста, уроненного на землю и уже ненужного.
Какое странное сравнение, откуда оно у нее?
Они в спешке собрали одежду и прочие вещи маленькой девочки, мать крепко обняла ее и со слезами сказала Клампену:
— Заботься о ней хорошенько!
Они вышли из дома. Девочка была слишком мала, чтобы понять, что это было прощание с матерью. Она думала только о том, чтобы скорее уехать отсюда, пока этот противный дядька снова не схватил их.
По дороге Клампен сидел на лучшем месте, обеими руками обнимая свою маленькую дочурку. Он был так счастлив, так счастлив, что мог лишь что-то бессвязно бормотать о том, как же прекрасно все у них будет. Ведь он был слишком прост, чтобы понять, как непросто все будет. Где они будут жить в будущем? И кто будет целый день смотреть за ребенком? Для Клары это дополнительная нагрузка, а она и без того очень устает. А потом? У Клампена сейчас не было времени думать ни о чем таком!
71 
