43 
— Вы завтра идете к Лине Аксельсдаттер, — сказал он каким-то неестественным голосом. — И вы, конечно, придете с Кларой?
— И с остальными, да. Он кивнул.
— А то я бы мог прийти за вами. Чтобы вы не шли одна.
— Да, — растерянно кивнула Анна-Мария. — Жаль… И сразу же поняла, что сказала слишком много. И быстро выпалила то, что первое пришло ей в голову:
— Знаете, в воскресенье, когда был такой спокойный день, я ходила к морю.
— Правда? В воскресенье?… А я должен был идти в шахту, устанавливать подпорки, те несколько, которые нам соизволили дать. Черт!
Она очень хотела бы знать, что он имел в виду, говоря эти последние слова. Хотя и предпочла бы, чтобы он не ругался так ужасно. Но ей не хотелось читать ему мораль, и она промолчала.
Коль продолжал, распаковывая еще и быка:
— Если бы я был дома, я бы увидел вас. Я часто за вами наблюдаю.
Волна радости нахлынула на нее. Но он тут же закончил, сказав коротко:
— Вы слишком много ходите одна. Это нехорошо, здесь столько мужчин. Поэтому я и смотрю за вами.
— Да нет, меня никто не беспокоит. Они лишь поначалу пару раз приставали.
— Да, потому что я им сказал, что, если они вас тронут, то пусть убираются из шахты. В тот же день! У меня и так довольно проблем, чтоб я еще нянькой при вас был!
Он вел себя недружелюбно, но Анна-Мария не могла удержать те чувства, которые вновь охватили ее. Он был так близко, и она не могла оторвать глаз от его рук, которые нежно и бережно вынимали фигурки. На губах, на лице, в груди и в каждом дюйме своего тела она чувствовала желание повернуться к нему, ведь он сидел совсем рядом с ней. Приблизиться к нему, чтобы он обнял ее, почувствовать, как его губы приближаются к ее губам. Это было потрясающее, головокружительное чувство, или правильнее сказать, влечение, которое не давало ей дышать. Все должно произойти медленно. Медленно и мощно, но бережно. У нее почти закружилась голова, она обнаружила, что руки ее вцепились в край ящика так, что пальцы побелели.
«Что же это за удивительные силы в нас? — с ужасом думала она. — Глубоко, глубоко в нас скрыты эти силы, это могущественные чувства, они только ждут, чтобы в один прекрасный день вырваться наружу, не спрашивая, хотим ли мы этого, или нет. Они находятся там, как неведомые источники в глубинах земли. О, Господи, только бы он не заметил, как меня тянет к нему! Что он подумает? Он, который выгнал Лисен Брандт! Но ведь я не настолько бесстыдная, как она!»
И вдруг заметила, что Коль смотрит на нее. И уже долго. Она не смотрела ему в глаза, только сделала так, чтобы ее руки и голос вновь ей повиновались. И сказала непринужденно:
— Ой, как же я рада, что дети все это увидят! Но голос не слушался ее. Он был хриплым и напряженным, как порванная скрипичная струна. Коль усердно занялся фигурками.
— Ужасно глупо, что я был в этой проклятой шахте именно в воскресенье. Я мог бы так много показать вам. Там много удивительного — и на пустоши, и на берегу. А какого черта я… вы там ходили, кстати?
Казалось, он разозлился.
Анна-Мария ответила неопределенно, пытаясь выстроить фигурки на скамейке.
— О, мне просто хотелось постоять там на берегу и почувствовать легкое прикосновение вечности. В таком месте время и пространство как бы исчезают, особенно зимой, когда особенно пустынно. Я хотела прогуляться немного вдоль берега, почувствовать ветер, море и пустошь, что одно целое с ними. Как бы устремиться в космос таким образом. Я говорю глупости?
— Да нет. Но вы углубляете пропасть.
— Что вы имеете в виду? Он отвернулся.
— Ваши красивые слова. Сразу ясно, откуда вы. Из знатной и образованной семьи.
— Но моя семья не особенно знатная. Она здорово перемешана. Маркграфы и крестьяне, и колдуны — все вперемешку. Если бы вы знали, кого в ней только нет!
— И вы богаты.
— Возможно, буду когда-нибудь.
— Не сомневаюсь. Ведь на вас женится Адриан Брандт.
— Кто вам сказал?
— Адриан Брандт.
Анна-Мария спрятала лицо в ладонях.
— Почему в этом поселке так много болтают? И почему эта семья не может понять, что «нет» — это «нет».
Он резко повернулся к ней.
— Так вы сказали «нет»?
— Я сейчас не об этом. Я думала обо всей его семье. Они все время преподносят мне подарки, Коль, и я не могу позволить себе сказать «нет», потому что они так ужасно обижаются, приходят в отчаяние, и я не могу ничего поделать.
43 
