Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
16 
"Почему?"
"Места мало! В последнем моем обиталище я мог развернуться."
"В последнем обиталище тебе не с кем было поговорить."
"Что правда, то правда, волк! Только не больно то ты разговорчив!"
"Ну извини."
"Ну да… Ну да… Прям ты извиняешься."
— Дубравко! О чем опять задумался?
Волкодлак очнулся. Он стоял посреди зала с занесенной в воздухе рукой. Какой именно жест ему хотелось сделать, он уже не помнил. Семья с любопытством и тревогой смотрела на него. Даня взяла его за руку, ласковые серые глаза вопрошали.
Дубравко взъерошил свои волосы и рассеяно улыбнулся.
— Да ни о чем. Просто задумался.
Девушка приподняла одну бровь. Скептическое выражение не шло ей. Волк хмыкнул. Даня поняла его смех, нахмурилась, показала язык и, тряхнув рыжими волосами, отправилась распаковывать вещи.
"Она мне нравится!"
Дубравко улыбнулся.
"Мне тоже."
Лунный свет серебрился в холодном воздухе. Город шумел и шуршал многочисленными, еще не шипованными, покрышками, гудками и стуком тысячи каблучков. Несмотря на поздний вечер, жизнь в центре была в самом разгаре, освещенная огнями неоновых глаз.
Лиза сидела на крыше и наблюдала за домиком. Здесь Дубравко будет сложнее ее почуять. Яков охотился где-то на окраинах. В этот раз она запретила ему убивать. Стоит людям увидеть обширную рваную рану и ищут одичавшую стаю, обычно это хорошо, но это в случае, когда ты хочешь остаться инкогнито для людей, а когда речь идет о другом волкодлаке, убить нельзя. Стоит ему узнать, а из новостей можно узнать все что угодно, и он не просто насторожится, он начнет искать.
Дубравко сидел на краю кровати и читал. Солнечные лучи просачивались сквозь занавеску.
"Я не ропщу. Я вознесен судьбою
Превыше всех! — Я счастлив, я любим!
Приветливость даруется тобою
Соперникам моим…
Но теплота души, но все, что так люблю я
С тобой наедине…
Но девственность живого поцелуя…
Не им, а мне!"
"Это ты все о ней читаешь?"
"Ты вообще никогда не спишь?"
Меч хмыкнул.
"Я стальной, с чего мне спать? Так ты о ней все читаешь?"
Дубравко улыбнулся, мысленно промолчал и перевел взгляд на спящую рядом Даню. Проснувшись ночью, она бессознательно нащупала и переплела его пальцы со своими, по кошачьи потянулась и снова заснула. Волкодлак закрыл томик со стихами Давыдова, осторожно убрал его на тумбочку и лег рядом. Девушка тихо посапывала. Он протянул руку и убрал за ухо всклокоченный рыжий локон.
Дубравко невольно усмехнулся, вспоминая растерянное лицо Гришани, когда домовенку не позволили заняться его излюбленным делом — плести хозяйке беспорядочные мелкие косички. Волкодлак провел кончиками пальцев по нежной коже щеки, задержался на губах и обратил взгляд чуть ниже.
На белой шее заметно выделялась голубая бьющаяся венка. Он закрыл глаза и втянул бесподобный запах. Случалось Даня резалась, и тогда Дубравко зализывал эти ранки. Ему нравился вкус ее крови. Он взял узкую кисть, проследил пальцем направление каждой голубой линии, потом склонился и губами повторил маршрут. Запах сводил с ума, сладковатый, пряный, с каждой неделей их совместного существования он становился все вкуснее и вкуснее. Она не была нужна ему как еда, она была нужна ему как сладкое нужно детям. Немного, только каплю, совсем чуть-чуть. Его глаза загорелись чернотой.
Волкодлак тряхнул головой, отгоняя ненужные мысли. Не хватало еще напугать Даню.
Девушка сонно потянулась и обняла Дубравко за шею.
— Доброе утро.
— Доброе. Как спалось?
Она лучезарно улыбнулась.
— Бесподобно! — приподнялась на локте и кинула мимолетный взгляд на книгу. — Ты читал?
— Угу.
— Ты же его наизусть знаешь.
— Ничто не сравниться с печатным словом.
Она засмеялась.
— Философ!
— А кто спорит?
Даня, вспомнив о Гришке, устало вздохнула и потянулась к волосам. Ее руки наткнулись на мягкие распущенные, торчащие в разные стороны локоны. Рот девушки слегка приоткрылся от изумления.
— А где…
Дубравко позабавила такая реакция.
— Позвать Гришу обратно?
— Нет, — она слегка опешила. — Я думала он как обычно начнет заново. Что произошло?
— Я его не пустил и подозреваю, что мне это боком еще вылезет. — Волкодлак продемонстрировал почти заживший укус на ноге. — Это четвертый по счету за ночь.
16 
