Последние отзывы

  58  

Случилась еще одна странность.

Я получала письма от жителей тех мест, которые я описывала, но в которых никогда не бывала. Местные жители были уверены, что я когда-то жила в этих местах, так как мои описания городов и деревень отличались исключительной точностью. Совпадали даже названия мест, имена людей.

И вот тогда у меня поползли мурашки по коже.

Возьмем, например, поездку Суль в Сконе. Мы как-то побывали там уже после того, как книга была написана. И действительно – все совпадало.

После этого случая я не раз получала подтверждения того, что я знала обо всем гораздо больше, чем думала, что знаю.

Здесь было бы к месту высказать некоторые соображения по поводу развлекательной литературы, и сравнить ее с так называемой «серьезной» литературой. Что касается первого типа, то речь идет именно о развлечении. Необходимо знать, что конкретно хочет получить читатель. Ведь ему надо иметь возможность расслабиться, отдохнуть. И его нечего критиковать за выбор литературы для чтения.

А я знаю, что нужно для того, чтобы написать интересную книгу, бестселлер.

Но я отказываюсь называть свою работу коммерческой! Такая работа не может быть коммерческой, так как писатель старается написать книгу в таком виде, в каком он бы ее сам с удовольствием прочитал. Для писателя герои книги – все равно что живые люди. И писатель может неделю скорбеть по своему погибшему герою (по Суль, Тенгелю или Силье). Радоваться, когда у них все хорошо; страдать вместе с ними, когда им плохо. Иногда писатель может физически ощутить боль, причиненную героям.

Во время написания «Саги о Людях Льда» я очень остро сопереживала героям. Я болела, когда болела Виллему, испытывала страшное одиночество вместе с Микаелем Линдом; страдала с маленьким Маттиасом в шахтах Конгсберга. Я просыпалась от приступов клаустрофобии; чувствовала огромную тяжесть горного массива, нависшего надо мной.

Когда я писала о Микаеле, мне казалось, что я никак не могу докричаться до людей, будто я стою в пустом помещении и кричу. А ведь это пустое помещение и есть вселенная.

А когда Виллему нашла, наконец, Доминика; а Бенедикта встретилась с Сандером, я была страшно счастлива. Я просто светилась от счастья.

Со стороны это выглядело, наверно, достаточно глупо.

Историю Хейке я написала на одном дыхании. Десять томов были написаны словно в угаре. Я полностью сжилась с ним; переживала все так, будто я была одним из героев.

Или путь Ширы через гроты. Я писала, затаив дыхание, и мне становилась то холодно, то жарко. Эту книгу я написала всего за одиннадцать дней, хотя в среднем тратила на очередной том от пяти до восьми недель. Никогда еще желание писать не охватывало меня с такой силой как в тот раз, когда я работала над «Садом смерти». Завершив работу, я проспала почти три дня.

Теперь-то я знаю, что многие писатели испытывали нечто подобное. Некоторые называют это вдохновением. Когда я писала «Людей Льда», я испытывала более сильные ощущения чем те, что, как мне кажется, заключены в этом слове. Меня кто-то гнал вперед, я не могла отвлечься от работы.

Книги получились разными. Некоторые написаны плохо, и работать над ними было тяжелее. Тем не менее я должна была рассказать историю жизни всех потомков Рода, даже если мне этого не очень хотелось. Я не хочу называть неудачные тома; читатель наверняка сам во всем разобрался. А некоторые тома писать было просто интересно, и они получились лучше остальных. У писателей так случается довольно часто.

Я не отношусь к тем, кто помнит сны. Некоторые могут рассказать содержания сна в мельчайших деталях. (А слушать это, надо признаться, довольно скучно). Если вы, конечно, не толкователь снов. Лично я – нет.

К большой моей досаде я не ясновидящая. А вот моя дочь видит вещие сны, но не находит в этом ничего хорошего. Хотя иногда такие сны помогают найти, скажем, потерянные отцом ключи. Ключи лежали именно там, куда указала дочь. А когда узнаешь, что кто-то скоро умрет, становится не по себе. Особенно если человек действительно умирает.

Я бы не хотела видеть вещие сны. Или пусть снятся сны только о хорошем.

Лично я, просыпаясь, сразу забываю увиденное во сне. Да и какая разница, что нам привиделось.

Но в последние годы, после того как я начала работать над «Сагой…», со мной что-то произошло…

Нечто совершенно необъяснимое.

По утрам я часто просыпалась с ощущением, что недалеко от меня находится большая, темная тень, заслоняющая все вокруг. Я никак не могла создать образ этой тени, вычленить ее.

  58