Последние отзывы

  37  

– Потому что пока вы будете раздумывать, мистер Фаунтлери, вас уже успеют убить.

Утверждение было спорным и напрямую зависело от личности того, кто команды отдаёт. Но на учеников оно произвело должное впечатление, они притихли, поэтому и Веттели углубляться в тему не стал, решив, что с годами сами всё поймут, а пока пусть себе маршируют строем. Без лишних раздумий.

…Нет, не нравилось ему вести военное дело, не нравилось до отвращения. Раздражала необходимость напяливать старую форму, раздражали ученики, не попадающие в ногу и не умеющие запомнить порядок перестроений, раздражал даже собственный голос, привычно отдающий короткие строевые команды. Зарядили осенние дожди, маршировки пришлось отменить, перешли к теории, но веселее не стало. Поневоле приходилось думать о том, о чём хотелось забыть навсегда. Чуть не каждое слово, даже самое, на первый взгляд, нейтральное, тянуло за собой целую цепь тягостных воспоминаний. «Интендантом именуется должностное лицо, заведующее снабжением войск…»

Воняет кровью, воняет гарью, воняет оружейным порохом – будто где-то рядом разбилась корзина тухлых яиц, такой уж у пороха запах. Ночь выдалось прохладной, но утреннее солнце уже припекает, и через несколько часов к этому месту будет вообще невозможно подойти. Живых в лагере нет – только мёртвые. Узнать никого нельзя, ночью здесь столовались гули. Лица обглоданы до кости – песчаным гулям нравятся языки и глаза. Личных знаков ни на одном. Да что там знаки – даже мундиров нет. В лагере уже побывали местные, подчистую вымели всё, что показалось мало-мальски ценным, поэтому и трупы полуголые… Да, Такхемет – это вам не благородная Махаджанапади, здесь другие нравы…

Бумаг тоже нет, сгорели вместе с офицерским шатром. Кто здесь стоял, чей был лагерь, какого полка? По грязным подштанникам не определишь.

– Капитан! Сюда! Смотрите, сэр, кого я нашёл!

Рыхлое бело тело лежит лицом в песок, кверху голым задом. На жирной ягодице непристойная татуировка.

– Видите, сэр! – по-детски радуется солдат: удалось угодить командиру. – Это интендант Додд! Это его задница! Я сам в бане видел, такую ни с чем не спутаешь!

Да, тут уж не поспоришь – задница примечательная, сразу бросается в глаза.

Ну, вот она и нашлась – пропавшая полурота лейтенанта Пулмана…

Это было отвратительно. Веттели казалось, будто его медленно, но верно затягивает обратно трясина, из которой он только что чудом выбрался. Днём он ещё мог с этим бороться, но война пробралась в сны. Он стал просыпаться по три раза за ночь, дрожащий и мокрый как мышь. Сюжеты своих кошмаров почти не запоминал – только общее ощущение смертельной опасности, страха, крови и грязи. После таких снов наутро болела голова, и вокруг глаз ложились синие круги.

Скоро Эмили заметила неладное.

– Берти, что у вас за вид? Вы здоровы? Если вы завтра же не сходите к Саргассу, я его сама к вам приведу, так и знайте. Я не шучу.

К Саргассу он, конечно не пошёл, а пошёл к профессору Брэннстоун – не знает ли она случайно средства от дурных снов.

Ведьма смерила его скептическим взглядом и высказалась в том духе, что средство от дурных снов она «случайно» знала ещё до того, как выучилась читать и писать, и незачем было мучиться целую неделю, надо было сразу прийти. Проколола ему палец швейной булавкой, кровью вывела на белом листе бумаги огамическую букву «гетал», пробормотала трижды «Великий мир вам», бросила бумажку в камин, плюнула туда же… И Веттели, наконец, вспомнил, как профессор Мерлин ещё на третьем курсе учил их избавляться от дурных снов, и они с большим увлечением плевались профессорский камин. Так что мог бы и не беспокоить коллегу, а проделать всё самостоятельно. Вышло бы даже лучше. Потому что магия мисс Брэннстоун оказалась несоразмерно сильной. Кошмары она изгнала начисто, как потом выяснилось, на долгие-долгие годы, но вызвала странное, немного неприятное ощущение нереальности происходящего. Оно продолжалось дня три, потом постепенно прошло. Но эти три дня Веттели провёл как в полусне, и на происходящие события не сразу реагировал адекватно. Что ж, не его в том вина.

3

Мёртвое тело лежало боком на лестничной площадке между первым и вторым этажом центрального крыла. В том, что оно именно мёртвое, у Веттели не возникло бы сомнений, даже если бы под головой несчастного не растекалась лужа крови, а из глазницы не торчало бы новомодное и дорогое вечное перо. Просто мёртвые лежат иначе, чем живые, уж в этом он научился разбираться за годы войны.

  37