63 
Сам же Кристоффер не питал к ней таких чувств. Просто она ему очень, очень нравилась — и это все.
К тому же его жизнь была последнее время слишком сумбурной, чтобы он мог испытывать какие-то глубокие чувства.
О Лизе-Мерете он даже не думал. У него было все кончено с ней, и ее поведение было настолько ему неприятно, что он просто выбрасывал из головы мысли о ней. Ему теперь нужно было решать другие проблемы на работе и в личной жизни.
Она обвинила его в том, что он делает женщинам аборты! Ничего не могла придумать умнее! Ему пришлось объясняться с полицией, но они очень скоро обнаружили, что он совершенно невиновен. Для него же это было лишней трепкой нервов, до сих пор он не мог придти в себя.
Он понимал, что хотя он и не виновен, это обвинение ляжет на него пятном. Слухи разнесутся быстрее ветра, и далеко не все поверят в то, что он к этому не причастен. Лиза-Мерета знала, что делала. И хотя ему очень нравилось в Лиллехаммере, он начал уже подумывать о других возможностях. На хирургов везде был спрос, так что он мог найти себе работу, но переезжать на другое место и устраиваться там было для него теперь то же самое, что взбираться на высокую гору. Он даже не осмеливался думать об этом.
Какой раздражающе ясной была его мысль, и в то же время он был совершенно измотан, он был смертельно усталым. Но ему необходимо было заснуть.
В корпусе было тихо. Дежурная медсестра только что заглянула к Марит и ушла обратно в свою комнатушку. Марит слышала, как та пришла и ушла, но глаз открыть не могла, ее веки словно налило свинцом.
Ей так хотелось жить, быть для Кристоффера хорошей женой, ведь он так добр, что женился на ней. Подумать только, он захотел этого, он, само совершенство, захотел жениться на ней, полном ничтожестве!
Подумать только, теперь она его жена! Это казалось ей просто немыслимым.
Болезненная тяжесть в груди говорила о том, что дела ее плохи. Если бы только она могла найти силы для борьбы!
При мысли об этом в голове у нее начинало шуметь, как это бывало с ней перед потерей сознания. Но, возможно, теперь это для нее было бы хорошо, ей так хотелось погрузиться в глубокий сон, она так устала, так устала…
Но что ее удерживало от этого, она не понимала, с самого начала борясь против сна. Что-то ее удерживало…
Ее обессилевшее тело отказывалось бороться, отказывалось снова возвращаться к жизни. Но, напрягая последние силы, Марит все же пыталась открыть глаза. И от этого напряжения у нее закружилась голова.
В палате был полумрак. Только небольшая лампа горела на тумбочке.
Кто-то стоял возле двери. Высокая фигура, не похожая на медсестру.
«Ангел смерти? — подумала Марит. — Значит, вот так он выглядит… Но я не хочу…»
Взгляд ее немного прояснился. «Не сейчас, — беззвучно умоляла она. — Не сейчас, дай мне только еще раз увидеть Кристоффера!»
Фигура приблизилась к ней. Марит широко раскрыла глаза.
Неужели Смерть так прекрасна? Она даже не подозревала об этом. И эта фигура так приветливо улыбалась ей, что страх Марит прошел.
— Марит, — тихо сказал тот, кто подошел к ней. — Мне кажется, ты будешь жить.
Она была в растерянности. Кто это был? Он был темен, как ангел Смерти, и одет в черное, но слова его были ласковыми.
— Ты нам нужна, Марит, — сказал он.
— Вам? — хрипло сказала она.
— Да, Людям Льда. Ты же знаешь, что Кристоффер из рода Людей Льда. Я тоже. Ты подходишь нам, подходишь ему. Он пока этого не понимает, он не понимает, как ты важна для него, но мы с тобой приложим все усилия, чтобы ты выжила. Ты хочешь этого?
Она еле заметно кивнула. Ее пугали его непонятные слова.
— Я могу помочь тебе, — сказал этот неземной красоты человек. — Если ты доверишься мне и не будешь бояться.
Она снова кивнула.
Тогда он подошел к ее постели и отвернул одеяло, так что грудь ее оказалась не закрытой.
— Не бойся, — повторил он. — Положись на меня, даже если тебе это неприятно!
И он положил свои удивительно темные руки на ее истощенную грудь. Марит знала, что голод сделал ее плоской, как доска, но ведь не всегда же она была такой. Она надеялась, что он это понимает.
Его ладони почти полностью обхватывали ее грудь. И тут произошло нечто пугающе странное, чего она никогда не могла потом забыть.
Она почувствовала, как какая-то страшная сила устремилась от его рук к ее телу. Эта сила напоминала ту, что исходила от Бенедикте, только была в несколько тысяч раз больше. Руки Бенедикте излучали лишь приятное тепло и поддерживали в ней тление жизни, но то, что происходило теперь, было просто потрясающим. И она поняла, что этот человек вступил в борьбу. Он боролся с самой Смертью за ее жизнь. Да, потому что Смерть зашла уже так далеко, что ни один человек не смог бы спасти ее.
63 
