52 
Ее слова были для него как холодный душ. Детскую? Дети? От нее?
Кристоффер с ужасом понял, что его влюбленность в Лизу-Мерету Густавсен умерла. Его чувства к ней были мертвы, как камень.
Как могло его восхищение ею так быстро поблекнуть и умереть?
Но он знал, что все время его что-то раздражало в ней, просто он предпочитал не обращать на это внимания. Время работало не на фрекен Густавсен, так что можно было сказать, что она сама себе навредила.
И все-таки! Как мог он в течение одного-единственного дня так решительно отвернуться от нее? Казалось, что… что тут замешано колдовство. Но этого, конечно, быть не может.
Он больше не слушал ее планы по обустройству дома, потому что теперь он знал, что этот дом никогда не будет принадлежать ему и что свадьбы вообще не будет.
— Как обстоят дела с твоей поездкой в Гьевик? — вдруг спросил он.
— С чем? Ах, да, это будет не раньше, чем на следующей неделе.
— И ты поедешь?
— Я еще подумаю, — уклончиво ответила она. — Все остальные так хотят, чтобы я приехала, в особенности мой поклонник.
При этом она бросила на Кристоффера вызывающе-пристальный взгляд.
— Ладно, наверняка это будет приятная для тебя поездка.
И снова он услышал ее противное хихиканье. Она высунулась у него из-под руки, которой он опирался на оконную раму.
— Ты ревнуешь? — спросила она.
— Ревную? Но почему я должен ревновать? Разве у меня есть для этого причины?
Взгляд ее сразу стал твердокаменным.
— Возможно, есть.
Опустив руку, он шагнул в пустую, просторную комнату.
— Я уже говорил тебе, что ты можешь поехать. Кстати… в среду вечером я не смогу придти. У меня внеплановое дежурство в больнице.
Благословенная больница! Она никогда не сможет проверить, лжет он или нет, потому что ради такого случая он готов лишний раз подежурить. Он ничего не имеет против этого.
— Внеплановое дежурство? — с гримасой гнева на лице спросила она. Иногда в своем гневе она казалась особенно привлекательной. — Но ведь ты должен придти ко мне! Мы ведь будем совсем одни!
— Это не имеет значения, — сухо ответил он.
Она подошла к нему ближе. Возможно, она догадывалась, что он ускользает из ее рук? Вряд ли! Нет, Лиза-Мерета была на это не способна! Но некоторая обеспокоенность в ней все же появилась.
— Но мы здесь одни, — гортанным голосом произнесла она и рассмеялась. — Не обжить ли нам теперь новый дом? Ты можешь перенести меня через порог и…
Он вынул часы, полученные обратно от Сандера Бринка, и сказал:
— Лиза-Мерета, у меня больше нет времени, я должен вернуться обратно в больницу.
Терять свое достоинство было просто немыслимо для нее. Тут же отойдя от него на несколько шагов, она непринужденно сказала:
— Да, конечно, я совсем забыла. Тебе пора возвращаться в твою драгоценную больницу.
И, уже подойдя к двери, она бросила на ходу:
— Тебе не кажется, что у нас будет двое детей? Мальчик и девочка. Сначала мальчик, так практичнее всего, потому что он сможет защитить ее, а когда они вырастут, она сможет познакомиться с его приятелями. «Господи, сколько же ей лет? Разве нормально для двадцатидвухлетней девушки нести такую детскую чушь?»
— Природа все решит сама, — ответил он, будучи совершенно не готовым говорить о подобных вещах. Ему сначала нужно было решить, как устроить свою жизнь. В настоящий же миг все было для него сплошным хаосом. Он должен подумать и о ней, чтобы не слишком жестоко ранить ее.
— Ты такой странный, — укоризненно произнесла она. — Что с тобой?
— Ах, ничего, — ответил он, проведя рукой по глазам, пока она запирала дверь. — Я беспокоюсь за одного пациента.
— За нее? — жестко спросила Лиза-Мерета, интуитивно поняв, о ком идет речь.
Он же сказал это просто для того, чтобы иметь хоть какое-то оправдание. Но, раз уж она сказала, то…
— Фактически, да, — без обиняков признался он. — Я беспокоюсь за ее будущее. Она совершенно одинока в этом мире. Поэтому я решил устроить ее на работу в больницу и подыскать ей жилье. У нее нет за душой ни эре.
В голосе Лизы-Мереты чувствовался леденящий холод, когда она сказала:
— Может быть, ты думаешь еще и снабдить ее деньгами? В таком случае, мне кажется, ты должен был подумать о своей жене и о своей семье, прежде чем швырять деньги всякому сброду! Или, другими словами, нищим престарелым бабам с хуторов!
52 
