98 
— Но вы никогда не предполагали, что я смогу вам помочь, когда нарушали закон ради испорченной рабыни. Вы просто хотели спасти меня, и сама сильно пострадали из-за этого, — тихо отозвалась Ульма.
Елена шевельнулась, чувствуя себя неловко. От пореза пересекавшего ее лицо остался только тонкий белый шрам вдоль скулы. Раньше, когда она впервые возвратился на Землю из загробной жизни — она была бы в состоянии избавиться от шрама простым использованием Силы. Но теперь, хоть она и мог направить свою Силу через все тело и использовать это, чтобы усилить чувства, она не могла подчинить ее своим желаниям в любых других формах.
Вдруг она задумалась, представив ту Елену, которая стояла на автомобильной парковке Старшей школы Роберта И. Ли и «пускала слюни» на «Порше», она бы считала царапину на лице — величайшей катастрофой в ее жизни. Но помимо всех почестей она приобрела — прозвище от Деймона «белая рана чести» и уверенность в том, что это так незначительно для Стефана, поскольку шрам на его скуле для нее не имел бы значения, и она полагала, что она просто не смогла бы относится к этому очень серьезно.
«Я уже не тот человек, которым я была раньше», — думала она. — «И я рада».
— Ничего, сказала она, игнорируя боль в ноге, которая все еще беспокоила ее время от времени. — Давайте поговорим о Серебряном Соловье и ее торжестве.
— Верно, — сказала Мередит — Что мы знаем о ней? Елена, повторишь снова подсказку?
— Слова Мисао: «Если бы я сказал, что одна из половинок в серебряном инструменте соловья, навело бы тебя это на какую-нибудь идею?» — или что-то в этом роде, — Елена послушно повторила.
Они все знали слова наизусть, но это была часть ритуала каждый раз, когда они обсуждали это.
— И «Серебряный Соловей» это прозвище Леди Фазины Дарлей и все в Темном Измерении знают это! — кричала Бонни, хлопая в свои маленькие ладоши в явном восхищении.
— Действительно, это ее прозвище долгое время, данное ей, когда она только прибыла сюда и начала петь и играть на ее арфах с серебряными струнами, — вставила серьезно Леди Ульма.
— И струны арфы нужно настраивать, а настраивают их ключами, — взволнованно продолжила Бонни.
— Да, — Мередит, напротив, говорила медленно и рассудительно, — но ключ, который мы ищем — не настраивает арфу.
— Он похож на него, — Елена положила на стол рядом с собой объект, сделанный из гладкого бледного клена, который выглядел как короткая «T» или, если держать его под углом, как изящно развивающееся дерево с одной короткой горизонтальной ветвью. Я получила это от одного из нанятых Деймоном менестрелей.
Бонни надменно взглянула на ключ.
— Ключ, который мы ищем, может быть ключом для настройки арфы, — настаивала она. — Он может быть использован для множества вещей.
— Не понимаю, каким образом, — упрямилась Мередит.
— Только если они изменяют форму, когда соединяются в одно целое.
— О боже, да, — воскликнула Леди Ульма, будто Мередит выдала очевидную вещь. — Если это магические половинки одного ключа, они почти наверняка изменят свою форму, кода объединятся в одно целое.
— Вы думаете? — спросила Бонни.
— Но если они другой формы, то как, черт возьми, мы поймем что нашли их? — в нетерпении спросила Елена. Все что ее волновало, так это найти то, что поможет спасти им Стефана.
Леди Ульма молчала, и Елена почувствовала себя просто ужасно. Она не хотела выражаться или казаться обеспокоенной перед женщиной, которая с подросткового возраста жила в подчинении и страхе. Елена желала, чтобы Леди Ульма чувствовала себя защищенной и счастливой.
— В любом случае, — быстро продолжила она, — мы знаем одну вещь. Ключ находится в инструменте Серебряного Соловья. Таким образом, он должен быть в арфе Леди Фазины.
— Да, но, — начала Леди Ульма, а потом резко замолчала, прежде чем продолжить.
— Что не так? — ласково спросила Елена.
— О, ничего такого, — поспешно отмахнулась Леди Ульма. — Я просто хотела спросить — хотите ли вы взглянуть на свои платья? На последней примерке я должна удостовериться, что они полностью совершенны, вплоть до малейших стежков.
— О, мы бы с удовольствием! — закричала Бонни, одновременно погружаясь в альбом, в то время как Мередит позвонила в колокольчик, который принесли слуги, поспешно вошедшие и также поспешно вышедшие снова в швейную комнату.
98 
