очень нудно 
83 
Она вновь услышала Деймона, на этот раз более явно среди этого гула. Он стоял около «Крестного отца».
— Я полагал, что даже здесь существует некоторое уважение к достигнутым договоренностям, — по его голосу было ясно, что он больше не думает о продолжении переговоров и собирается напасть.
Елена замерла в ужасе. Она никогда не слышала такой открытой угрозы в его голосе.
— Подожди, — произнес вялым тоном «крестный отец», но, несмотря на это, мгновенно наступила тишина.
Убирая ладонь Деймона со своей руки, толстяк обернулся к Елене:
— Что касается меня, я откажусь от участия моего племянника Клюда. Дайрмунд, или как тебя там, ты волен наказать свою рабыню сам.
Старик вычесывал золотистые крошки из бороды и вдруг неожиданно обратился непосредственно к Елене. Его глаза были древними, усталыми и удивительно проницательными.
— Знаешь, Клюд — мастер порки. У него есть собственное маленькое изобретение. Он называет его «кошачьими усами», одним ударом можно содрать кожу от шеи до бедра.
Большинство людей умирают от десяти ударов. Но, боюсь, сегодня его ждет разочарование.
Затем «крестный отец» улыбнулся, обнажив удивительно белые и ровные зубы. Он протянул ей чашу с золотыми леденцами, которые ел:
— Ты можешь попробовать один перед наказанием. Ну же.
Боясь попробовать, и боясь отказаться, Елена взяла один из неровных кусочков и положила его в рот. Последовал приятный хруст. Половинка грецкого ореха! Так вот что это за таинственные сладости. Восхитительная половинка грецкого ореха в каком-то сладком лимонном сиропе, с крошечными кусочками острого перца или чего-то в этом роде, покрытая съедобной глазурью золотого цвета. Пища богов!
В это время «крестный отец» обратился к Деймону:
— Приступай к наказанию, парень. И не забудь научить девчонку скрывать мысли. Она слишком умна, чтобы позволить ей пропасть в одном из борделей трущоб. Но почему же я думаю, что она совсем не собирается стать известной куртизанкой? — прежде, чем Деймон смог ответить, и прежде, чем Елена успела поднять взгляд, его унесли на паланкине к единственному виденному Еленой в трущобах конному экипажу.
К этому времени спорящие и жестикулирующие старейшины, подстрекаемые Младшим Дрозне, пришли к зловещему соглашению:
— Десять ударов. Ей не нужно раздеваться, и ты можешь сам исполнить наказание, — сказали они. — Однако, наше последнее слово — десять. У человека, с которым ты договаривался, не осталось аргументов.
Один из них как будто случайно поднял руку, держа за волосы отрубленную голову.
Украшенная блеклыми листьями в честь пиршества, которое должно было состояться после церемонии, она выглядела нелепо. Глаза Деймона вспыхнули настоящим бешенством, которое заставило завибрировать предметы вокруг него. Елена ощущала его Силу, словно это была пантера, рвущаяся с цепи.
У нее было такое чувство, будто она говорит против ветра, который каждое произнесенное ею слово заталкивал обратно в горло:
— Я согласна.
— Что?
— Все кончено, Дей… Господин Дамиан. Больше никаких споров. Я согласна.
И теперь, поскольку она сама пала на ковер перед Дрозне, внезапно послышались причитания женщин и детей, и началась стрельба дробинками направленными, иногда неудачно, в ухмылявшихся рабовладельцев. Шлейф платья развевался за ней, словно у невесты, и его жемчужный цвет окрашивался мерцающе-бордовым под вечно красным небом. Ее волосы, не затянутые в узел, свободно спадали на плечи словно облако, так что Деймону пришлось убрать их.
Он дрожал. От ярости.
Елена не смела взглянуть на него, зная, что их разумы устремились бы друг к другу. Она была единственной, кто не забыл сказать свою официальную речь перед ним и Младшим Дрозне, так что вся эта комедия не должна была опять воспроизводиться. Говорить нужно с чувством, ее учитель драмы мисс Кортленд, всегда резко критиковала их. Если в вас нет чувств, никто и слушать не будет.
— Господин! — Елена повысила голос до крика, чтобы он перекрыл причитания женщин. — Господин, я всего лишь рабыня, не достойная, чтобы обращаться к вам. Но я перешла границу и я с нетерпением приму свое наказание — да с нетерпением, если это вернет вам былое уважение, которое оказывалось вам до моего непозволительного злодейства. Я прошу вас наказать опозоренную рабыню, которая лежит словно грязные отбросы на вашем благородном пути.
83 
