118 
— Очень жалко, когда между человеческой семьей и китцуном идет борьба, — сказала она. — Потому что идет молва, будто один из наших предков взял в жены китцуна.
— Что вы говорите?
Обаасан рассмеялась в кулак.
— Мукаши-мукаши, или как ты говоришь, в стародавние времена преданий, великий Сегун разозлился на всех китцунов в своем владении за их проказы. Много лет им приписывали всякие разные шалости, но когда их он заподозрил их в разорении зерновых полей, терпение кончилось. Он поднял всех мужчин и женщин в своем хозяйстве и сказал им взять колья, и стрелы, и камни, и мотыги, и метлы и истребить всех лис, у которых есть норы в его владении, даже тех, кто живет между чердаком и крышей. Он собирался без помилования убить всех до единой лис. Но в ночь, перед тем как она сделал это, ему приснился сон, в котором к нему пришла красивая женщина, она была в ответе за всех лис в его владении. «И», — сказала она, — «кроме того, это правда, что мы проказничаем, мы платим тебе, съедая всех крыс, мышей и насекомых, которые действительно виноваты, портят зерно. Не согласишься ли ты обратить всю свою злость только на меня и казнить меня одну, пощадив остальных лисиц? Я приду на рассвете, чтобы услышать ответ». И она сдержала свое слово, самая красивая из китцунов прибыла на рассвете с двенадцатью красивыми девами сопровождающих ее, но она затмевала каждую из них так же, как Луна затмевает звезды. Сегун не мог заставить себя убить ее и попросил ее руки, а ее двенадцать служанок он также женил на своих самых верных слугах. И сказано, что она всегда была ему преданной женой, и родила ему много детей, столь же жестоких как Аматэрасу богиня солнца, и столь же красивый как луна, и что это продолжалось до тех пор, пока в один день в пути Сегун случайно не убил лису. Он поспешил домой, чтобы объяснить жене, что это было непреднамеренное убийство, но когда он прибыл домой, то нашел всех в печали — его жена ушла от него, со всеми своими сыновьями и дочерьми.
— О, как плохо, — пробормотал Мэтт, пытаясь быть вежливым, когда его подсознание толкнуло его в ребра: — подождите. Но если они ушли…
— Я вижу, что ты внимательный молодой человек, — тонко засмеялась пожилая женщина. — Все его сыновья и дочери ушли… кроме самой младшей, девушки несравненной красоты, хотя она и была совсем ребенком. Она сказала: «Я люблю вас слишком сильно, чтобы оставить, дорогой отец, даже если мне придется провести всю свою жизнь в человеческом обличье». И именно так мы, как говорят, происходим от китцунов.
— Ну, эти китцуны не просто причиняют ущерб или разрушают зерновые культуры, — сказал Мэтт. — Они хотят убивать. И мы должны дать отпор.
— Конечно, конечно. Я не хотела расстраивать тебя своей небольшой историей, — сказала Обаасан. — Сейчас я выпишу амулеты для тебя.
Когда он уже уходил, миссис Сайтоу появилась в дверях. Она положила что-то ему в руку. Он мельком взглянул на это и увидел те же самые письмена, что дала ему Обаасан. За исключением того, что они были гораздо меньше, и написана на…
— Стикеры? — в изумлении спросил Мэтт.
Миссис Сайтоу кивнула:
— Очень пригодные для пришлепывания на лица демонов или на ветви деревьев или чего-нибудь подобного.
И, поскольку он уставился на нее в полном изумлении, она продолжила:
— Моя мать не знает всего, что нужно знать обо всем.
Она также вручила ему крепкий кинжал, меньший, чем меч, который она все еще носила, но очень острый — Мэтт сразу же порезался им.
— Вложи свою веру в друзей и свои инстинкты, — сказала она.
Немного ошеломленный, но чувствовавший себя ободренным, Мэтт ехал к дому доктора Алперт.
Глава 28
— Мне намного лучше, — сказала Елена доктору Меггару. — Я бы хотела прогуляться по имению.
Она старалась не подпрыгивать на кровати.
— Я поела мяса и выпила молоко, я даже приняла то мерзкое масло печени трески, которое вы мне прислали. Также у меня очень устойчивое восприятие действительности: я здесь, чтобы спасти Стефана, а маленький мальчик в Деймоне — это метафора для его подсознания, которую я «увидела» из-за того, что мы обменялись кровью.
Она вскочила, делая вид, что тянется за стаканом с водой.
— Я чувствую себя, как счастливый щенок с натянутым поводком, — она продемонстрировала ему недавно изготовленные браслеты для рабов: серебряные с лазуритами, — и если я вдруг умру — я подготовилась.
118 
