Последние отзывы

  24  

Вечер стоял замечательный. Поплакав, она чудесным образом повеселела. По пути к ее дому мы заходили во все магазины подряд и покупали всякую дребедень. Мы купили земляничную зубную пасту, цветастое пляжное полотенце, несколько датских мозаичных панно, шестицветный набор шариковых ручек и, таща все это в гору, иногда останавливались, чтобы оглянуться на порт.

— А машину ты так и бросил?

— Потом заберу.

— А завтра утром не поздно?

— Да без разницы!

Остаток пути мы проделали, не торопясь.

— Не хочу сегодня оставаться одна, — сказала она, обращаясь к булыжникам мостовой.

Я кивнул.

— Только ты ведь тогда ботинки почистить не сможешь?

— Ничего, пусть сам иногда чистит.

— Интересно, почистит или нет?

— А как же? Он у меня человек долга!

* * *

Ночь была тихая.

Медленно ворочаясь, она уткнулась носом в мое правое плечо.

— Холодно.

— Как это «холодно»? Тридцать градусов!

— Не знаю. Холодно, и все.

Я подобрал сброшенное к ногам одеяло и укутал ее по плечи. Она вся тряслась мелкой дрожью.

— Плохо себя чувствуешь?

Она мотнула головой:

— Мне страшно.

— Страшно чего?

— Всего. А тебе не страшно?

— Абсолютно.

Она помолчала — будто взвешивая мой ответ на ладони.

— Хочешь секса?

— Угу.

— Извини. Сегодня нельзя.

Я молча кивнул, не выпуская ее из объятий.

— Мне только что операцию сделали.

— Аборт?

— Да.

Она ослабила руку, которой обнимала меня за спину, и кончиком пальца начертила несколько кружочков у меня на плече.

— Странно… Ничего не помню.

— Да?..

— Это я про того парня. Совершенно забыла. Даже лица не вспомнить.

Я погладил ее по волосам.

— А казалось, что влюбилась. Правда, недолго. Ты когда-нибудь влюблялся?

— Ага.

— И лицо помнишь?

Я попытался вспомнить лица трех своих девчонок. Удивительное дело — отчетливо не вспоминалось ни одно.

— Нет, — сказал я.

— Странно, правда? Интересно, почему?

— Наверное, так удобнее.

Не поднимая головы с моей голой груди, она покивала.

— Слушай, если тебе очень хочется, может, мы это как-нибудь по-другому?..

— Не надо. Ничего страшного.

— Правда?

— Угу.

Она снова обняла меня покрепче. Ее сосок ощущался у меня под ложечкой. До смерти захотелось пива.

— Как несколько лет назад пошло все наперекосяк — так и до сих пор.

— «Несколько» — это сколько?

— Двенадцать. Или тринадцать. С тех пор, как отец заболел. Из того времени больше ничего и не помню. Одна сплошная гадость. Все время у меня злой ветер над головой.

— Ветер меняет направление.

— Ты правда так думаешь?

— Ну, он же должен его когда-нибудь менять!

На какое-то время она замолчала — как пустыня, вобравшая в свой сухой песок все мои слова и оставившая меня с одной горечью во рту.

— Я несколько раз пыталась начать думать так же. Но никак не получалось. И влюбиться пробовала, и просто стать терпеливее. Не получается — и все тут… Больше ни о чем не говоря, мы лежали с ней в обнимку. Ее голова была у меня на груди, а губы касались моего соска. Она долго не шевелилась — как будто уснула. Она молчала долго. Очень долго. Я то дремал, то смотрел в темный потолок.

— Мама…

Она сказала это шепотом, как будто ей что-то приснилось. Она спала.

37

Привет, как дела? Говорит радио «Эн-И-Би», программа «Попс по заявкам». Снова пришел субботний вечер. Два часа — и уйма отличной музыки. Кстати, лето вот-вот кончится. Как оно вам? Хорошо вы его провели?

Сегодня, перед тем, как поставить первую пластинку, я познакомлю вас с одним письмом, которое мы недавно получили. Зачитываю.

"Здравствуйте.

Я каждую неделю с удовольствием слушаю вашу передачу. Мне даже не верится, что осенью исполнится три года моей больничной жизни. Время и вправду летит быстро. Конечно, из окна моей кондиционированной палаты мне мало что видно, и смена времен года для меня не имеет особого значения — но когда уходит один сезон и приходит другой, мое сердце радостно бьется.

Мне семнадцать лет, а я не могу ни читать, ни смотреть телевизор, ни гулять — не могу даже перевернуться в своей кровати. Так я провела три года. Письмо это пишет за меня моя старшая сестра, которая все время рядом. Чтобы ухаживать за мной, она бросила университет. Конечно, я очень ей благодарна. За три года, проведенных в постели, я поняла одну вещь: даже в самой жалкой ситуации можно чему-то научиться. Именно поэтому стоит жить дальше — хотя бы понемножку.

  24