Последние отзывы

  94  

Оля в смятении ходила из угла в угол, бессмысленно поглядывая на свое отражение в мутном зеркале.

В печной трубе выл злой январский ветер, гремел на крыше оторвавшимся листом железа, заставляя человека проникнуться признательностью к уютному домашнему теплу и покою.

«Я тоже хотела когда-то покоя, — думала Оля. — Мне казалось: еще чуть-чуть, и я не выдержу этого накала, напряжения чувств. Недаром ведь Татьяна говорит, что я обладаю незавидным талантом, даже гением, делать трагедию из каждого пустяка. И вообще двадцатый век не для оперных страстей. Валерка их хоть под шутовской колпак прячет. Я же всегда рублю с плеча и на полном серьезе…»

* * *

Вечером, накануне старого Нового года, неожиданно заявился Валерка в парадном костюме и при галстуке. Вытащил из-за пазухи букет белых гвоздик и галантно склонил перед Олей голову.

— Явился — не запылился, — комментировала от печки его приход баба Галя. — Ну, и с чем пожаловал? — по-родственному прямо осведомилась она.

— Хочу увезти вашу девицу из ее кельи в мой богатый замок. Да не насовсем, баба Галя, не пугайся. На встречу Нового года. Покорнейше просим вашу милость не побрезговать скромным угощением в еще более скромном избранном кругу.

Оля в нерешительности переводила взгляд с Валерки на бабу Галю. Как ей быть? Не хочется сидеть целую ночь в чужой компании, с другой стороны — от своих дум рехнуться можно. Завтра к тому же выходной.

— Ну и как, царевна: будешь непреклонна али благосклонна?

— Вот только облачусь в свои парчовые одеяния…

Она слышала из своей комнаты Валеркин голос, заливистый смех. «Небось опять бабу Галю разыгрывает. А я, кажется, соскучилась по его балагану… И давно не надевала свое концертное платье…»

— Вот это да! — восхищенно воскликнул Петр Дмитриевич, когда Оля появилась на пороге.

— Мослы-то, мослы так и торчат, — отметила баба Галя. — Тебе б жирку маленько нагулять — хоть куда была б девка!

Валерка даже не взглянул в ее сторону. Снял с вешалки шубу, накинул Оле на плечи.

— Ждите к утру, а то и вовсе не ждите! — крикнул он уже с улицы и, едва за ними закрылась дверь, подхватил Олю на руки и побежал к машине. — Простуда, царевна, с ног начинается. Не хватало тебе к больной душе еще и всякие воспаления подхватить. Так сказать, для полного комплекта. Эх, сила небесная, зачем же ты поразила земной любовью мою дурную седую голову!

Он опустил Олю на переднее сиденье, в мгновение ока очутился рядом с ней.

— Что, махнем на край света?

— Это в Нью-Йорк, что ли?

— Какая разница, хоть в Хотунок, лишь бы под ногами никто не путался. А все остальное — обыкновенные декорации.

«Мне тоже хотелось уехать с Ильей на край света, — думала Оля, уткнувшись подбородком в колючий воротник искусственной шубы. — От бойких, развязных поклонниц, от чересчур навязчивых друзей. Хотелось, чтоб он принадлежал мне. Мне слишком много хотелось…»

— Опять у меня под ногами призраки околачиваются. Смотри, Валерий Афанасьевич, как бы они не сперли у тебя нажитые кровавым потом драгоценности.

Они медленно ехали тихими, укутанными пушистым снегом улицами. Оле казалось, что Валерка намеренно выбрал самую дальнюю и глухую дорогу, чтобы подольше побыть с ней вдвоем на фоне сказочной снежной зимней ночи.

— Помнишь, как мы дули в степи коктейль? — спросил он, не отрывая взгляда от дороги.

— Помню. — Оля улыбнулась. — С тех пор мне больше никто не предлагал руку и сердце.

— Эх, смеешься, а для меня… — Валерка тряхнул головой. — Тогда я больше дурака валял, а потом влип, как «москвич» в самосвал. Что делать прикажете, а?

— Красиво сказано. Браво.

— Главное, что всем понятно. Особенно тем, кто в двадцатом веке проживает. Сто лет назад любить куда проще было. По крайней мере, о любви человеческим языком говорили, а не какой-то абракадаброй.

— Ты сегодня очень серьезный.

— И скучный. Ты это хотела сказать? Ничего, сейчас развлечемся. Прибыли, царевна. Выкидывайся из кареты.

В большой комнате, куда Валерка почти втолкнул Олю, на мгновение все примолкли. По-видимому, ее прихода ждали и теперь оценивали, что называется, по одежке.

— Перед тобой вся местная знать, от интеллигенции и до последней шпаны, — представил ей общество Валерка. — Прошу если не любить, то хотя бы не хулить.

  94