Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
35 
- Уезжаешь? – она попыталась свести глаза в осмысленный взгляд, но удавалось с трудом.
- Почему? – он поставил пакеты на постель и сбросил пальто туда же. – Я же только приехал.
- Ну, - протянула она, закрыв глаза. – Желтые розы – к разлуке.
- Это тебе мама сказала? – он быстро разделся до трусов. – Я в ванную. Жуткий был полет плюс нелетная погода. Должен был прилететь еще вчера вечером.
- Бабушка, - она попыталась подняться.
- Что, бабушка, - он обернулся на пороге.
- Бабушка сказала про желтые розы, - лежа, она подтянула пакеты к себе. – Что привез?
- Что можно привезти из Италии? – закрывая дверь в ванную, ответил он. – Пармской ветчины.
- Не сезон, - прошептала она закрытой двери. – Ой!
Сорвавшись с кровати, она судорожно пыталась найти следы пребывания вчерашнего гостя, но в спальне не было ничего компрометирующего. Беглый осмотр коридора тоже ничего не дал, кроме мужнего мобильника на комоде. Мобильник был невесел – весь дрожал и тихонько всхлипывал. Любопытствуя, она пробежалась по его гладким клавишам. Экран отозвался текстом – «Было здорово, котик». Коротко вздохнув, она положила телефон на место и пошла на кухню варить кофе.
- Бам-бам, бам-бам, - часы в соседней комнате просто сорвались с катушек, не позволяя спать в предрассветный час. – Баааа-ааааааам!
Гулкий звон сменился глухим скрипом, как будто маленький горбатый часовщик внутри зашелся в старческом кашле.
- Люся! – Потомакин приподнялся на локте, вглядываясь в серость прямоугольника открытой двери. – Спишь?
- Поспишь тут, - приглушенный длинным коридором, голос Люси прорвал пелену тумана. – Ё-о! Чтоб ты так жил!
Потомакин подскочил на взвизгнувшей протестно всеми своими пружинами бывшей бабкиной кровати, и босыми ногами попытался нашарить тапки.
- Люсь! Что случилось? – прислушался, наклонив лысую голову к коридору. – Что с тобой, Люся?
За тапками пришлось лезть под кровать. Первый нашелся быстро, а со вторым пришлось повозиться. Зато, был обнаружен пропавший где-то в апреле портфель. Громко шаркая подошвами кожаных тапок, пытаясь заглушить непонятно откуда взявшийся страх, Потомакин шел наощупь по длинному коридору.
- Ах, чтоб тебя! – Люся повторяла снова и снова. – Вот, сукин сын!
- Люся, я уже здесь, - неуверенно подал голос Потомакин. – Ты в порядке?
Он сначала заглянул в сумрак ее комнаты, а затем протиснулся боком в узкий дверной проем.
- Су-у-укин сын! – монотонила Люся, покачиваясь, как китайский болванчик. – Ах, чтоб тебя!
Нашарив на старых обоях выключатель, Потомакин уверенно ткнул в него пальцем.
Удар переменного тока, быстро пробравшись от указательного пальца до мозга, помимо искр, брызнувших из глаз в темноту, вызвал короткий паралич ног. Потомакин рухнул на пол с глухим стоном: «Ё-о! Ах, чтоб тебя! Су-у-укин сы-ы-ын!»
Вот кот – бегемот,
Вот тот, кто не пьет,
Вот мот, а вот – жмот,
Такой вот компот.
(Из взрослой считалочки)
Порнуха уже не радовала. Может позвонить Ксюхе? И что? Приедет, будет долго пыхтеть в коридоре, стягивая узкие в голенищах сапоги. Потом в ванную – припудрить вспотевшее лицо. Из ванной она выйдет уже в шелковом халате, запахнутом на выпуклых премудростях ее богатого тела. Странно, халат и зубная щетка давно прописались в его квартире, а разговоров о замужестве не было, и нет. А, ведь, уже два года встречаемся. Молодец Ксюха, кремень. И делает в постели все, что скажешь. А готовит? Это отдельная песня. Всегда приносит с собой пластиковые контейнеры с разной «вкусняшкой». Кстати, не мешало бы поесть. Внутри холодильника было как-то тускло и уныло. На нижней стеклянной полке задумчиво шевелил длинными усами таракан.
- Чего надо? – голос показался знакомым.
Я захлопнул дверь, воровато оглянувшись вокруг. Зачем-то открыл ящик серванта с посудой, оставшейся после смерти бабушки. Внутри ящика лежал выцветший журнал «Огонек» №3 за март 1970-го года. На обложке синими чернилами кто-то криво написал: «Джентльмены у Дачи».
35 
