Единственное, что совсем не похоже на Холт- исторически не верно: ггероиня, на самом деле, вышла... 
69 
* * *
Я просыпаюсь от ощущения, что в окно с курлыканьем бьется яичница с ветчиной. Открываю глаза. На карнизе толстый голубь крутится перед флегматичной голубкой. С кухни пахнет чем-то вкусным, а с улицы доносятся голоса Марии Луизы и Катини. Выглядываю в окно. Мария Луиза, стоя на стремянке, снимает табличку «Семейный пансион „Меховая тапочка“». Когда я выхожу на улицу, Мария Луиза уже слезла со стремянки, а над дверью красуется табличка «Резиденциал „Морские камушки“». Значит, весна, начало курортного сезона, и больше мне здесь делать нечего.
В этот день мы гуляем просто так, не играя в «Куда идет дождь». Улица за улицей я прощаюсь с маленьким сонным городком. Он изменился. Кое-где в домах открыты ставни, откуда-то до нас доносятся голоса, смех, иногда — собачий лай. «Странно, — думаю я. — За всю зиму я ни разу не видел здесь собак». Мария Луиза берет меня за одну руку, а Катиня за другую. Я не знаю, о чем они думают, но чувствую, что обо мне.
А на следующий день я ухожу. Я обнимаю и целую Марию Луизу. У ее губ вкус океанской воды. Я подхватываю Катиню на руки и целую круглую щечку. Щечка пахнет ванильным шоколадом. Мария Луиза всхлипывает.
— Не плачь, — говорит Катиня, — он вернется! Ты ведь вернешься?
— Конечно, — отвечаю я. — Разве ты забыла, что дождь возвращается каждую зиму?
Мария Луиза улыбается и прижимает к себе Катиню.
— Ты тоже, пожалуйста, об этом не забудь, — тихонько просит она.
* * *
Я иду прочь, прямо через деревья и дома. Через сотню шагов оборачиваюсь. На пороге залитого солнцем двухэтажного розового домика стоят две фигурки — одна побольше, другая поменьше — и машут мне ненужными по такой погоде красными зонтиками.
Чайный пудинг
Сахар, 150 г
Зеленый чай, 100 г
Молоко, 3 дл
Желтки, 8 шт.
Несоленое сливочное масло
Высыпать чай в кастрюльку, залить кипящим молоком, закрыть крышкой и дать настояться 15 минут. Отфильтровать. Оставить остужаться.
Растереть желтки с сахаром, после этого, не переставая помешивать, начать понемногу добавлять остывший чай с молоком.
Смазать форму для пудинга (диаметр — 14 см, высота — 8 см) сливочным маслом. Вылить туда получившуюся массу.
Запечь в среднегорячей духовке.
Подавать остывшим.
Мария Станкевич
Вопрос веры
Бог пришел ко мне вечером. Ровно через полчаса после того, как я перестала в него верить. В дверь аккуратно постучали (звонок у меня не работает, и руки никак не дойдут починить), я посмотрела в глазок. Он стоял на лестничной площадке, пританцовывая, словно в туалет хочет. В одной руке пакет, в котором угадывается стеклотара, в другой — коробка с тортом.
— Привет, — сказал он, когда я, налюбовавшись на его небритую физиономию, все-таки открыла дверь.
— Привет, — хмуро сказала я. — Ты опоздал, я в тебя уже не верю.
— Да? — он, по-моему, удивился.
— Да, — я тоже удивилась, я думала, он все самым первым узнает.
— Ну ладно, — как-то слишком легко согласился он. — Можно я в туалет зайду? А то пиво, знаете ли.
Я впустила его, одной рукой отодвигая собаку, порывающуюся его облобызать (а вместе с ним и тортик; и еще вопрос, если честно, кого больше), второй пытаясь застегнуть пуговицу на штанах (блин, ну давно надо было или похудеть, или перешить). Он вручил мне пакет и коробку, стянул ботинки, чмокнул собаку в лоб, отчего она, слегка обалдевшая, села на попу и загадочно улыбнулась, и пошел в глубь квартиры, прямо к заветной комнатке. Интересно, откуда он знает, куда идти, он же у меня ни разу не был? Впрочем, чего это я, квартира-то стандартная.
Не было его долго, видимо, пива было много. Бог, тоже мне, подумала я, с такими пустяками не справляется. Правильно я в него больше не верю.
Я ушла на кухню, положила его гастрономию на стол (в пакете что-то радостно зазвякало и забулькало), машинально нажала на кнопку пуска чайника. Собака увалилась на пол. Одним глазом поглядывала на торт, вторым следила за коридором.
— А вот и я, — радостно возвестил он, заходя на кухню и усаживаясь на табуретку (собака тут же полезла ему носом в ладонь). Я молчала.
И он молчал.
Короче, мы молчали.
Минут пять.
Или шесть.
— Слушай, — наконец сказал он обиженным голосом. — Ну что такое, честное слово? Ну не веришь в меня и не надо, но чаем-то напоить можно?
69 
