Последние отзывы

  17  

Он положил руки ей на плечи и наклонился к ее лицу.

– Мне нравится этот запах, – сказал он. – Твой запах. У него есть название?

– «Indian Summer», – улыбнулась Вера. – «Индейское лето».

Вера представила себя женщиной индейского племени, встретившей своего воина-индейца, вернувшегося к ней после жестокой схватки с бледнолицыми врагами. Нет, лучше с злобным и коварным соседним индейским племенем охотников за скальпами. Она хорошо помнила фильмы про индейцев, в которых главные герои всегда были молчаливы, спокойны, сильны и всегда побеждали своих врагов… Он, этот мужчина, был очень похож на индейского вождя – такой же спокойный и молчаливый. Только лицо совсем не индейское, типично русское… А в самом деле, кто его враги?

– Тебе грозит опасность? – спросила она. – Тебя хотят убить?

– Тебе незачем об этом знать, – ответил он.

«Это правильно, – подумала Вера. – Мужчина не должен рассказывать женщине о своих проблемах. Он их просто решает, а женщина ждет его дома… Но… ведь его могут убить! Я не смогу просто сидеть и ждать, каждую минуту думая о том, что он не вернется. Я же не индейская скво, в конце-то концов! Он свой ход сделал. Теперь моя очередь проявлять инициативу!»

Но пока мать не была еще похоронена, Вера не торопилась вступать в борьбу.

– Как тебя зовут? – спросила она. – Это мне узнать можно?

Он улыбнулся. Присутствие в комнате тела убитой им женщины нисколько его не смущало, гроб был для него все равно что мебель.

– Можешь называть меня Виктором, – разрешил он. – Но тогда назови и свое имя.

– Вера.

Он посмотрел на нее с удивлением и задал странный вопрос:

– Почему у тебя такое имя?

Вера подняла брови и кивнула на гроб:

– Она назвала. Ближе ее у меня не было человека. А для нее я была самым близким человеком. Ее пол-Москвы знает и никто не захотел ее проводить… Может быть, хоть кто-то еще появится?

Он выпятил нижнюю губу и покачал головой.

– К ней никто уже не придет, – сказал он. – Запри дверь.

Он взял Веру за руку и отвел к входной двери. Она заперла ее на ключ, и он повел ее во вторую комнату, туда, где стояла огромная кровать. Вера подчинялась беспрекословно. Она знала, что есть моменты, когда мужчине лучше не противоречить.

Но отделаться от возникшего в ее голове вопроса: «Кто этот человек?» – она уже не могла. Она строила самые различные предположения, представляя его то сотрудником милиции, то американским шпионом, но ни на одном из них не могла остановиться. Она слишком мало знала о Викторе.

Ей, кстати, очень понравилось его имя. Мужчина и должен называться таким именем – «Победитель». Мужская природа создана для того, чтобы побеждать…

Вера знала, что сейчас произойдет в спальне. Виктор возьмет ее, но это нисколько не будет похоже на ее работу с клиентом в постели. Он возьмет ее не как проститутку. Да она и не позволила бы ему этого сделать. Любого другого она могла бы обслужить в любое время суток, но не Виктора. От него ей не нужны были за это никакие деньги. И если он хотя бы заикнется о деньгах… Это будет конец их едва завязавшихся отношений.

Она вошла в спальню первой и сняла черную косынку. Виктор обнял ее сзади, и она, замирая от сладкого чувства, ощутила его ладони на своей груди. Он повернул ее к себе лицом и поцеловал. Его руки скользнули вниз, и Вера почувствовала, что ее черное платье заскользило вверх по ее телу.

Она расстегнула пуговицы на его рубашке. Не прерывая поцелуя, он сбросил рубашку, а затем на мгновение отстранил ее от себя, чтобы стянуть с нее платье.

Вера уже не могла ждать, когда его тело обнажится. Она расстегнула его джинсы и скользнула рукой за пояс. Ладонь ощутила пульсирующую упругость, и Вера поспешила освободить Виктора от одежды. Думать о чем-нибудь и задавать себе какие-то вопросы она уже не могла. Это все потом, после того, как она отдаст свое тело этому мужчине и провалится с ним в сладкую ослепляющую и оглушающую бездну… Сейчас ее совершенно не интересует, кто он. Сейчас он только тот мужчина, которого она хочет.

…Только после того, как они оба устали наслаждаться друг другом и затихли, лежа рядом на кровати, Вера вспомнила о матери.

«Я думаю, ты меня не осудишь, – сказала она ей мысленно, обращаясь к ней, словно к живой. – Я не сделала ничего плохого, что могло бы тебя оскорбить. Я сделала только то, чему ты меня учила всю жизнь, – доставила мужчине удовольствие. Мне самой было от этого очень хорошо, наверное, как тебе, я помню, как ты рассказывала мне о своих мужчинах, о тех, кто тебе нравился. Я жутко завидовала, слушая тебя… И сейчас я понимаю, что завидовала не зря. Я, наконец, встретила его! Такого, какого хотела встретить, одного из тех, о которых ты мне рассказывала. Он теперь будет моим, и я его никому не отдам, пусть мне даже умереть придется…»

  17