Последние отзывы

  4  

Я неопределенно пожал плечами.

– Да так, взгрустнулось чего-то. Слушай, Степаныч, случайно не в курсе, кто сейчас из психиатров на месте?

– Да вроде Крутикова видел.

– Крутикова? Это хорошо…

С коллегами из психиатрического отделения я практически не общался. Володя Крутиков был, пожалуй, единственным исключением. Кроме одинакового имени у нас было еще много чего общего, например, любознательность и жажда деятельности. Хотя некоторые предпочли бы выразиться иначе – непомерное любопытство и бьющая через край дурная энергия. На днях Володя жаловался на нехватку интересных пациентов. Лето, поделился он, не сезон для нашего клиента, то ли дело весна. Особенно тяжело тезка переживал зимние месяцы, когда в отделение выстраивалась очередь из желающих не столько подлечиться, сколько отдохнуть от работы и тягот семейной жизни. «Разве ж это пациенты?» – мрачно восклицал он тогда и грозился уйти в обычную больницу с «нормальными» шизофрениками, психопатами и суицидентами. Я улыбнулся, представив, с каким энтузиазмом примется он за Леру.

До клиники оставалось езды не более пяти минут. Степаныч перестроился в правый ряд, готовясь к повороту, и чуть сбросил скорость. Внезапно один из придорожных столбов раздвоился, от него отделилась долговязая тень и двинулась к обочине. Хотя «двинулась» не совсем верное слово. Человек переставлял ноги неуверенно, как если бы шел в сильный шторм по палубе небольшого судна. Перемещался он при этом довольно быстро, на какое-то мгновение замер перед бордюром у края дороги, затем перешагнул его, высоко подняв длинную ногу.

– Эк тебя! – воскликнул Степаныч, ударяя одновременно на тормоз и на сигнал.

Оказавшись на проезжей части, человек ничуть не смутился, лишь повернул голову в нашу сторону. Ноги его в это время продолжали методично передвигаться, словно его влекла вперед какая-то невидимая сила. В свете фар мелькнули фанатично горящие глаза, впалые щеки и высокий лоб с прилипшими к нему сосульками волос. Левая рука безжизненно свисала, а рукав пиджака был сильно разорван на предплечье. Словно завороженные, мы молча наблюдали, как, слегка подергиваясь всем телом при каждом шаге, человек пронесся перед нашей машинкой и, не сбавляя скорости, вылетел на полосу второго ряда.

Этот странный субъект почему-то напомнил мне Мишку Колесова, с которым мы вместе учились в медицинском. Но я тут же отмел эту ассоциацию по причине ее полной нелепости. Мишка к спиртному был равнодушен, крепкие напитки вообще с трудом переносил и весил по меньшей мере килограммов на сорок больше. Кроме того, Мишку я видел последний раз не далее чем недели три назад, одетого с иголочки, счастливого и пышущего здоровьем.

Между тем слева раздался визг тормозов, и тяжелый «мерс» замер в полуметре от долговязой фигуры. Субъект автоматически повернул голову на резкий звук, занес ногу для очередного шага, застыл и медленно стек на асфальт.

– Завод кончился, – удовлетворенно пробормотал Степаныч.

Сзади неуверенно засигналили. Я схватил укладку и, влекомый чувством долга, бросился к месту происшествия, крикнув на ходу:

– Степаныч, разрули тут!

Около субъекта уже суетился водитель «Мерседеса». Первое, что он сделал, это затормошил типа за плечо, призывая того то ли подняться, то ли дать отчет о состоянии своего здоровья.

– Не трогать! – рявкнул я, но водитель уже перевернул несчастного на спину и попытался подхватить его под мышки.

Тип лежал, неловко подвернув под себя ногу и раскинув в стороны длинные руки. Голова его безвольно моталась при каждой попытке водителя придать ему вертикальное положение. Я оттеснил незадачливого хозяина «мерса» в сторону, аккуратно опустил типа на асфальт и приступил к осмотру. Пульс был частым, неровным и едва прощупывался. Человек был без сознания, но дышал, судорожно всхрапывая при каждом вдохе. Его худое, изможденное лицо белым пятном выделялось на черноте асфальта. Явственно чувствовался запах мочи и давно немытого тела. Спиртным, к моему удивлению, не пахло вообще.

– Мужики, клянусь, я до него не дотронулся! – причитал водитель. – «Скорую» бы, а? Телефон у кого есть? Клянусь, он сам упал!

Наконец он углядел мой белый халат и на некоторое время заткнулся. Я запрокинул голову несчастного назад, оттянул нижнюю челюсть и открыл рот. Храп прекратился, дыхание постепенно восстановилось. Я оглянулся на «Скорую». Степаныч вырулил на левую полосу, освободив дорогу для отчаянно сигналящих машин, и сейчас сдавал задом. В приоткрытые дверцы кузова деловито выглядывали санитары, ожидая, когда «Скорая» остановится.

  4