Последние отзывы

  127  

«Бог мой! А ведь я боюсь! – дошло вдруг до священника, и он быстро перекрестился. – Так ведь и сломаться можно! А мне этого никак нельзя. Никак».

Он с горечью осознавал, что единственный источник его страхов – его собственное маловерие! Ибо только маловерный думает, что может что-либо изменить в своей судьбе, и только маловерный считает, что испытание может идти не только от бога, но и от людей.

Дошло до того, что отцу Василию позвонила Ольга и заявила, что немедленно выезжает домой, потому что сны, которые ей снятся каждую ночь, просто сводят ее с ума.

– Не вздумай! – решительно и даже грубо запретил священник. – И в мыслях не держи!

– Может быть, у тебя появилась другая женщина?! – разрыдалась в трубку Олюшка. – Так бы и сказа-а-ал!

Священник вздохнул и начал ее утешать, на ходу изобретая жуткую галиматью, по причине которой именно сейчас Олюшке нечего бояться и не стоит ехать в Усть-Кудеяр. Не объяснять же ей, в самом деле, что на него пытаются повесить убийство двух найденных им милиционеров, тут же предлагая в качестве оправдания самозащиту от зверского избиения.

* * *

Костя, когда отец Василий подробно рассказал ему, что на него вешают, чуть не свалился со стула.

– Они что – совсем офигели?! – выдавил он. – Там же областная экспертиза работала! Доказано, что дата смерти совпадает с датой исчезновения! То есть более трех недель назад! И твой Пшенкин прекрасно это знает!

– И что?

– Но на тебя же напали всего ничего! Десяти дней не прошло!

– Тринадцать, – хмуро поправил товарища священник.

– Тем более…

– Понимаешь, Костя, им просто надо это дело на кого-нибудь повесить, и я фигура вполне подходящая.

Костя растерянно замолчал, а потом поднялся, подошел к огромному окну своего кабинета, что-то недолго обдумывал и снова повернулся к священнику.

– Давай-ка, Миша, я тебя в больничку спрячу, – со вздохом предложил он. – С твоими ранами да переломами тебя никто раньше чем через месяц и тронуть не посмеет, вот увидишь, я в карточке такого понапишу!

– Спасибо, друг, – улыбнулся отец Василий. – Но я этого не хочу, понимаешь? Не буду я ни от кого прятаться – ни сейчас, ни потом!

Далекий, прежний, почти изжитый им из себя спецназовец Мишаня Шатун прекрасно понимал, что все это ребячество не слишком умно, и уж если ментовская машина заработала, кто-нибудь в нее обязательно попадет. Правый или виноватый – это уже второй вопрос. Правоохранительная машина постоянно требовала свежей крови – просто чтобы не заржаветь, и, естественно, она ее получала. Получит и на этот раз.

Но новый человек в нем, давно посвятивший свою новую жизнь донесению слова божьего до людей, уже не соглашался с этим. Отец Василий понимал, что может проиграть, но он не собирался кормить это чудовище своим страхом, он отказывался признавать его права на то главное, что в нем есть, – данную господом драгоценную бессмертную душу.

Он попрощался с Костей, вышел в больничный двор, глянул на часы и понял, что давно пора идти домой, но тут же осознал, что ему этого ужасно не хочется. И тогда он повернулся на костылях на сто восемьдесят градусов и поковылял в сторону храма – главного его спасения.

Он медленно подошел ко въезду и залюбовался тем, как сияют отраженным светом звезд золоченые купола, какой чистой белой громадой возносятся над грязью и убожеством бытия эти стены, какой благостью веет от этих точеных форм.

– Батюшка! – позвали его.

Священник вздрогнул. Из-за шлагбаума на него смотрел Николай Петрович.

– Батюшка! – громким шепотом повторил сторож, чувствуя, что помешал. – Простите меня, дурака старого.

– За что? – улыбнулся священник.

– Вам на прошлой неделе почта из Москвы пришла, а я так и забыл вам ее передать.

Сердце священника подпрыгнуло и со всего маху ухнуло вниз.

* * *

Это был тот самый пакет. Прямо в сторожке отец Василий единственной относительно здоровой трясущейся рукой вскрыл плотную коричневую бумагу и вытащил стопку до боли знакомых листков – ксерокопию того самого ковалевского журнала. Он счастливо крякнул, сунул листы обратно в пакет, а пакет за пазуху и, подхватив полы рясы, кинулся в храм.

– Чего важное, что ли?! – крикнул вслед сторож.

– Ага! – не оборачиваясь, ответил священник и принялся открывать храмовую дверь.

В храме он сразу же кинулся в алтарную часть, поискал глазами и стремительно сунул пакет за икону Божьей Матери. Отошел, пригляделся, поправил икону, снова отошел и пригляделся – дело было сделано. Он не знал, когда воспользуется этими документами и воспользуется ли вообще, но одно понимал точно: и в этом проявилось провидение господне, как и во всем! И ничто не напрасно!

  127