Сначала, вроде бы ничего, но потом стало скучно, ггероиня оказалась какой-то противной... 
50 
Их встретил бледный и помятый Афиногенов и один из его подчиненных.
Платонов легко выскочил из вертолета и крикнул Афиногенову:
— Что за кислый вид, Дима? Какие-то проблемы?
Из-за шума вращающихся лопастей Афиногенов не расслышал слова Платонова, да и выглядел он так, словно уже готовился услышать трубы архангелов.
— Все в норме? — по американскому анкетному образцу осведомился Платонов, подходя уже вплотную.
— Так точно, — выговорил Афиногенов и повторил:
— Все в норме. Пройдем в дом, — проговорил он, а один из охранников поддержал пошатнувшегося майора.
Платонов подозрительно посмотрел на своего подчиненного и втянул носом воздух.
— Пьешь, сволочь? — свистящим злым шепотом проговорил Платонов. — С утра уже пьешь?
Они вошли в вестибюль. В кресле неподвижно лежал охранник, и Платонову сначала показалось, что он точно так же пьян, как и майор Афиногенов. Но, приглядевшись, он увидел темную струйку, пересекавшую висок с пульсирующей на нем голубоватой жилкой.
— Черрт! — рявкнул он и обернулся к Афиногенову, но тот уже куда-то исчез, а вместо него появилась ухмыляющаяся распухшая физиономия Фокина, а за ним — сумрачное лицо Свиридова с саркастически искривленным ртом.
В руках первого был «калаш», и его дуло смотрело в лицо Платонову.
В левой руке второго был «магнум», а правую он и вовсе держал за спиной.
— Вот так, товарищ генерал. Иногда и вы допускаете ошибки. Кстати, мои поздравления с очередным честно заслуженным вами званием.
Помнится, вы оставили государственную службу и занялись бизнесом. И вот теперь стоит отметить, что вы очень удачно вернулись к вашему истинному призванию.
— Как вам это удалось? — подавив первый всплеск удивления с быстротой и безжалостностью истинного профессионала, спросил Платонов, не двигаясь с места.
— Очень просто, — сказал Владимир, — вы недобросовестно относитесь к процессу сооружения кирпичной кладки. И мы с Афанасием...
— Все гораздо проще, — прозвучал голос Ани, вышедшей из-за огромной кадки с рододендроном. — Это я помогла им выбраться из того склепа...
— Аня! — крикнул Свиридов.
— ..это я два дня поила вашу братию, чтобы наконец получить информацию о том, где вы похоронили моих старых друзей.
— Аня!!
— И это я оглушила Афиногенова, чтобы потом...
— Да замолчи же! — воскликнул Свиридов, хватая ее за руку и грубо дергая к себе. — Что ты делаешь?!
— Не ори на меня, — строго сказала она, — и не выдирай мне руку. Ты же не хотел брать меня... вот я и сожгла все мосты.
— Зачем? Ты сошла с ума?
Она пожала плечами и перевела взгляд на Платонова.
— Скажите хоть вы ему, Петр Дмитриевич.
Я знаю, что к вашему мнению он всегда прислушивается, несмотря на то что, быть может, через несколько минут один из вас убьет другого. Скажите.., зачем я так поступаю? И есть ли смысл в моих поступках, если рано или поздно вы все равно прикажете устроить мне милую и добрую смерть?
Платонов улыбнулся.
— Она права, Свиридов, — проговорил он. — Ну что, Анна Михайловна, пройдем в вертолет.
Так, что ли, вы хотели поступить, ребята?
* * *
В вертолет сели четверо — Платонов, Фокин, Свиридов и Аня. Ничего не понимающий пилот получил хороший тычок автоматным дулом в спину и настоятельный совет, что неплохо было бы в ближайшую минуту поднять вертолет в воздух и направиться к Москве.
Никто не посмел предпринять что-либо в отношении террористов, потому что в руках этой страшной парочки, сумевшей вырваться даже из каменных объятий смерти, был сам генерал Платонов, один из самых влиятельных людей в Центральном аппарате ФСБ.
Никто.
Застрекотали винты, вертолет легко оторвался от земли и взял курс на Москву.
— И ты думаешь, Свиридов, что сумеешь осуществить свой план? — спокойно проговорил Платонов. — Ты рассчитываешь на то, что...
— Я ни на что уже не рассчитываю, — холодно ответил Влад. — А вот на что рассчитываете вы, когда говорите мне все это?
— Я еще только просчитываю варианты, — спокойно ответил Платонов.
Свиридов отвернулся от Платонова и посмотрел на Аню. Она сидела совершенно неподвижно, с неожиданно светлым и счастливым лицом, и только нервно подергивался уголок рта.
Почувствовав его взгляд, она подняла глаза и устало улыбнулась. Да, в самом деле, она была совершенно права — нельзя было поступить иначе.
— Ну что? — спросила она. — Я знаю, что ты скажешь. Что нас убьют, да? Что ты и Афанасий уже исчерпали лимит терпения божеского и человеческого? Все это я уже слышала. Ничего забавного.
50 
