очень нудно 
102 
— Катька.., смотри, кто к нам пожаловал!!
Свиридов опустил голову, чувствуя на себе взгляды брата и Афанасия, и подумал, что впервые за долгие месяцы — хоть несколько часов — может почувствовать себя если не счастливым, так хоть просто спокойным...
* * *
Пятое декабря, воскресенье, было особенно удачным для Николая Алимовича Якубова. Как ни странно, государство сдержало свое обещание: он торжественно, перед бесчисленными оками телекамер и вспышками фотообъективов получил из рук одного из высокопоставленных чинов федеральных спецслужб свой честно заработанный миллион долларов, назначенный за голову знаменитого террориста.
Он рассыпал улыбки и интервью, с удовольствием позировал многочисленным фотожурналистам и вообще — чувствовал себя превосходно. Можно сказать, самым счастливым человеком на земле.
Вечером того же дня он устроил грандиозный банкет в ночном клубе «Центурион». Приглашенных было так много, что даже огромный центральный зал клуба с трудом вмещал всех присутствующих.
Программа была неслыханно насыщенной: гладиатор-стриптиз-шоу, лазерное шоу, роскошный банкет и так далее.
А в три часа ночи виновник всего этого торжества, Николай Алимович Якубов, был убит двумя выстрелами на пороге «Центуриона». В окружении многочисленной охраны и гостей.
Пули попали в сердце — смерть наступила мгновенно.
Вердикт экспертов был однозначен: работал профессионал высокого класса.
* * *
— Добрый день, Иван Севастьянович. Вы меня не узнаете?
— Кто это?
— Да, не узнаете. Это говорит ваш недавний подопечный Каледин. Только не надо нечленораздельно мычать в трубку. Да, как видите, я жив.
Более того, если вы рассчитывали убить меня этим вашим микрочипом, то совершенно напрасно. Вот он, сейчас у меня в руке. Я нашел и вырезал его. Чудо? Согласен. Если бы вы еще знали, при каких обстоятельствах это чудо состоялось... Но это не первое чудо в той цепи чудес, которые вы тут себе организовали. Как говорится, ты сам придумал сказку, ты сам ее разрушил...
Ну да ладно. Надеюсь, вы помните, что без меня вам не видать Кардинала как своих ушей. Ну так вот.., если через три дня я не увижу Анну Михайловну Коваленко в назначенном мною месте и в назначенное мною же время, то, боюсь, мы не сможем сохранить друг о друге только хорошие воспоминания. Тем более что вы чтите честь своего мундира.
— Вы что, издеваетесь?
— В самом деле.., про честь мундира это я что-то загнул, — в голосе Влада прозвучал откровенный сарказм.
— Я не о том. Это вы убили Якубова?
— Как говорится, вопрос на засыпку. Напоминает мой любимый вопрос из репертуара доблестной таможни: «Оружие и наркотики при себе имеются?» И следует отвечать: а как же, ек-ковалек! Ну так что? Мы договоримся?
— Я думаю, нам обоим не нужны лишние проблемы, — сухо проговорил майор Бах. — Где и когда вы желаете видеть гражданку Коваленко?..
Эпилог
И вновь продолжается бой, и сердцу тревожно в груди. Продолжение про молодость Ленина и юный Октябрь впереди уже не актуальны, но первые две строчки известной песни всегда определяли ритм жизни Свиридова.
Сотрудники ГРУ сдержали свое обещание: они выдали Свиридову Аню. Ее привезли в Москву и в заранее обговоренном месте пересадили в машину Свиридова. Разумеется, Влад и Афанасий приняли все мыслимые меры предосторожности на случай возможной провокации.
Все это время Аню держали в Москве. Из Австралии ее перевезли на следующий день после того, как Свиридов покинул Мельбурн. Ее выдали при одном настоятельном условии — чтобы Свиридов никогда больше не появлялся на территории Российской Федерации.
По крайней мере, под именами Свиридова Владимира Антоновича и Каледина Алексея Валентиновича.
Эту ситуацию лучше всего откомментировал Афанасий Фокин через неделю после того, как он и Свиридов в сопровождении Ани и Кати (да-да, той самой Кати, которая удачно переквалифицировалась из террористки в подружку террориста, причем сначала Свиридова, а потом Фокина) покинули пределы России и отправились в Барселону, где, по уверениям Фокина, едва ли не самые лучшие европейские пляжи.
Так вот, Фокин сказал:
— Ну что ж, Вовка, теперь у тебя стало двумя именами меньше. Но это не беда — у одного нашего хорошего знакомого их было четыре или пять.., так что тебе еще расти и расти!
Думается, не надо уточнять, кого подразумевал Фокин под «хорошим знакомым с четырьмя или пятью именами»...
102 
