Последние отзывы

  27  

Мы начали спуск. Самое большое мое впечатление от этого – непереносимая вонь, которая становилась все сильнее и сильнее, пока мы спускались к воде. Нам предстояло преодолеть вниз почти по вертикали пару сотен метров, не меньше. Птичий базар был наиболее густо населен где-то на середине спуска.

Чайки неистово орали и кружились над нами отрядами по десять-пятнадцать штук. Я натянула на голову комбинезон, ежилась от колотых ударов крепких клювов чаек в толстый брезент моей штормовки и кое-как отмахивалась от нападавших птиц руками.

– Глаза береги! – крикнул мне Евграфов, улучив момент, когда птицы ослабили свои атаки. – На остальное – не обращай внимания.

К счастью, чем ближе становилась вода, тем меньшее раздражение чаек мы вызывали. На самых нижних уступах чайки вовсе не делали своих гнезд, а только бродили по берегу или ныряли с разлету в волны за рыбой.

Фимку я увидела, когда мы спустились к самой воде, начавшей уже прибывать с ужасающей скоростью. Прямо на глазах вода ползла по моим ногам все выше и выше от щиколотки к коленями…

– Фимка! – крикнула я, устремляясь к лежащему уже в воде Шаблину. – Как ты?

Он посмотрел на меня совершенно бессмысленным взглядом. На лице были кровоподтеки, под глазом красовался огромный синяк.

– В порядке… – с трудом пробормотал он и выплюнул себе на ладонь сломанный зуб. – Скоты!

– Быстрее! – закричал мне Евграфов. – Мы должны подняться метров на десять, пока вода не прибыла. Сейчас начнутся приливные волны и тут будет мясорубка, нас разобьет о скалы.

Уже по пояс в воде мы вдвоем подхватили Шаблина под руки и затащили на первый из уступов.

– Давай выше! – приказал Евграфов. – Этот тоже под воду уйдет.

– Подожди, я поднимусь повыше, а ты мне подашь его, – сказала я и полезла на следующий уступ.

Мне не видно было, что там, сверху. Следующая вверх площадка, уже не затопляемая приливом, что хорошо было видно по цвету скал, была пошире, и снизу невозможно разглядеть, что на ней творится. Я схватилась за край скалы, чтобы подтянуться наверх, и вдруг почувствовала, как что-то тяжелое прищемило мне пальцы.

Вскрикнув, я сумела выдернуть левую руку, но дикая боль в пальцах правой заставила меня застонать и сжаться в нервный комок. – Сергей! – сдавленно крикнула я. – Помоги!

Словно в ответ, сверху раздался издевательский смех, и крепкая мужская рука, появившись из-за края уступа, схватила меня за руку и потащила наверх.

– Сережа! – завопила я. – Се-ре-жа!

Будто в ответ на мой крик сверху раздалась автоматная очередь, гулким эхом простучавшая по скалам ущелья. Тысячи птиц поднялись ввысь одновременно. Человек, тащивший меня вверх, выдернул меня до половины на уступ скалы и взглянул мне в лицо.

Острый нос и впалые щеки сразу заставили меня вспомнить, при каких обстоятельствах я видела это лицо.

– Краевский! – вскрикнула я. – Ты же убил их, сволочь!

Он смотрел на меня высокомерно, словно на козявку, ползающую у него под ногами. Он что-то сказал, но я ничего не слышала за истошными криками чаек, беснующихся над ущельем. Я только вспомнила его неприятный скрипучий и какой-то мрачный голос, но я и без того знала, что ничего хорошего от него не услышу.

Краевский медленно поднимал пистолет, и я поняла, что сейчас он выстрелит и надеяться мне абсолютно не на что. Сказать я ничего не могу, потому что мне своего-то голоса не слышно за птичьими криками, а уж он-то моих слов точно не расслышит.

Если бы не эти птицы! Я могла бы с ним заговорить и каким-нибудь образом отвлечь его от мысли выстрелить немедленно. Я выиграла бы время, а потом, возможно, сумела бы его как-то обмануть. Но, лишенная голоса, я была абсолютно беспомощна перед его пистолетом. Если бы не эти крикливые птицы!

Только спустя несколько минут я поняла, что, если бы не эти птицы, меня с простреленной головой било бы сейчас о скалы. Вернее, даже уже не меня, а мой труп.

За секунду до выстрела огромный белый ком разъяренных чаек врезался в спину Краевского и сбил его с обрыва. Я видела, как расширились его глаза от испуга и удивления, как исказилось злобной гримасой тонкое, худое лицо. Он отпустил мою руку, и я тяжело упала обратно на нижний уступ. Краевский пролетел над моей головой и, очевидно, упал в воду, но всплеска за криками чаек я не слышала.

Я посмотрела вниз, на бесившиеся уже подо мной волны и никого среди них не увидела, но меня вдруг затрясло. Я стояла на своем уступе, не в силах подняться наверх, и дрожала всем телом, еле сдерживая рыдания.

  27