Последние отзывы

  33  

Она привезла в Монте-Карло альбом для зарисовок и, взяв сейчас с собой карандаши, подумала: если рисунок у нее получится, позже можно будет его раскрасить.

Солнце припекало, ветра не было. По мраморным ступеням она спустилась вниз.

Деревья хранили прохладную тень, а цветы самых разнообразных оттенков на зеленом фоне смотрелись как драгоценности. Море переливалось всеми оттенками голубого, волны в этот день не накатывались на мыс, а лишь тихо плескались у камней.

Анцелла не пошла к балюстраде. Она повернула налево и отыскала место в тени большого рожкового дерева, которое заметила накануне. Отсюда открывался прекрасный вид на залив Мурс, а за ее спиной на фоне голубого неба отчетливо был виден острый шпиль Эзы, напоминавший своими очертаниями замок.

Все вокруг выглядело настолько завораживающе, что некоторое время она просто сидела и смотрела, но в конце концов, будто бы укоряя себя за бесполезную трату времени, раскрыла альбом и взялась за карандаши.

Некоторое время она рисовала, раздумывая над тем, насколько это возможно — договориться об экипаже и поехать на Эзу или на полуостров Сент-Оспис. Нет, конечно же, она никак не может просить экипаж, и если ей хочется увидеть Эзу, то надо выбраться туда пешком.

Анцелла начала прикидывать, сколько времени на это уйдет. И когда подняла голову, чтобы еще раз взглянуть на острую вершину, вдруг почувствовала, что у нее за спиной кто-то стоит.

Она поняла, кто это, прежде чем услышала голос.

— А я даже не догадывался, что вы еще и рисуете, — произнес князь.

Анцелла хотела встать, но он быстро сказал:

— Нет, прошу вас, не беспокойтесь.

Она послушалась и снизу вверх взглянула на князя. Их глаза встретились, и как-то совершенно необъяснимо возникла вдруг странная атмосфера, точно такая же, как и прошедшей ночью в казино, когда она увидела князя впервые.

Они смотрели друг на друга, и Анцелла была не в состоянии отвести глаз.

— Итак, ваша цифра оказалась верна, — сказал князь.

Она вздрогнула, но не стала изображать, будто не понимает, о чем идет речь.

— Откуда… вы знаете? — нервно произнесла она.

— Я видел, как вы стояли возле стола вместе с мужчиной, которому помогали, — объяснил князь.

— Его сиятельство… не скажет… об этом… никому?

— Конечно, нет! — ответил князь. — И я весьма рад, что никто не заметил вас, кроме меня.

Она тихо, с облегчением вздохнула.

— У меня столько к вам вопросов, — начал князь. — Но вы понимаете, что здесь мы не можем разговаривать?

Анцелла невольно оглянулась на виллу.

— Вот именно, — подтвердил князь. — До которого часа вы свободны?

— До пяти.

— Я так и предполагал. Итак, времени у нас достаточно.

Анцелла ждала. Она терялась в догадках, что именно хочет предложить ей князь, но знала, что согласится на все.

— Я возвращаюсь на виллу, — сказал князь. — И отправлюсь на своем автомобиле будто бы в Монте-Карло.

— На своем… автомобиле? — переспросила Анцелла.

— Вы боитесь?

— Конечно, нет!

— Итак, я буду ожидать вас у дороги. Прошу вас повернуть направо, когда выйдете за ворота.

Анцелла взглянула на него слегка расширенными глазами. С легкой улыбкой князь произнес:

— Вы — англичанка. И никто не удивится, что вы пойдете прогуляться. — Анцелла молчала, поэтому он чуть погодя добавил: — Прошу вас дать мне минут десять. Автомобиль не всегда заводится так быстро, как мне хочется.

Он улыбнулся еще раз и удалился небрежной походкой, прошел до конца парка, после чего вернулся уже с другой стороны.

Анцелла продолжала рисовать, не совсем понимая, что выходит из-под ее карандаша. Ее сердце стучало, как молот, всю ее охватило странное возбуждение. Князь хотел с нею поговорить. Точно так же, как и она с ним.

«Я не должна этого делать, — подумала она. — Но, с другой стороны, почему бы и нет? Он — хозяин дома. В определенном смысле — ее работодатель, как и княгиня. Он сказал, что им нужно переговорить, и в этом не было ничего предосудительного». Однако она понимала: если слух об их встрече разойдется, то не только вызовет всеобщее недоумение, но еще и взбудоражит княгиню, которая, по словам доктора Гровза и ее собственным наблюдениям, болезненно ревнует сына. Смешно предположить, чтобы его сиятельство каким-либо образом был в ней заинтересован, но княгиня, конечно, будет чрезвычайно уязвлена, узнав, что ее сын уделяет знаки внимания, пускай даже для видимости, не кому иному, как служанке.

  33