Последние отзывы

  40  

От Юрченко я узнал, что он видел Бродова на пятый день войны. Его назначили командиром стрелкового взвода, а в тяжелом бою, когда погиб командир роты, Бродов принял командование ротой, вывел ее из окружения и в одном из боев был тяжело ранен. Кроме Юрченко нашелся еще однокашник сержант Лобода, которого назначили старшиной третьей роты. Обмениваясь новостями, мы наблюдали за теми, кто представлялся Богданову. Это было не праздное любопытство. Нам надо знать, с кем придется воевать и тянуть нелегкую солдатскую лямку.

— Старший сержант Зубков, вы назначаетесь командиром третьего стрелкового взвода. Вечером представлю вас личному составу, а сержант Аввакумов сдаст вам взвод.

— Доверие командира оправдаю, — щелкнул каблуками невысокий старший сержант с рыжими волосами, подстриженными под бобрик.

— Видно, службист, — буркнул мне под ухо Юрченко.

Я в ответ улыбнулся, дав понять, что разделяю его мнение.

Распределив пополнение, Богданов ознакомил командиров с приказом о действиях роты на время дислокации батальона в лесу и о распорядке дня личного состава. Обратившись ко всем, он спросил: есть ли вопросы? Командиров интересовало, когда прибудет пополнение, из которого подразделения пополнятся бойцами, каким оружием укомплектуют роту, сколько времени отпущено на обучение новичков.

— Пополнение прибудет не позднее 30 августа. Подразделения укомплектуем до полного состава. Стрелковое оружие, несколько ручных и один станковый пулеметы рота получит в тот же день. Боеприпасы — перед выходом на передовую. На обучение отводится десять дней, — отчеканил Богданов.

— Десять на обучение? Маловато, — пропел младший лейтенант Смирнов.

— Таков приказ, — отрезал Богданов.

Первая половина первого дня нашего отдыха была ясной и теплой. Легкий ветерок хорошо продувал просеку, рядом с которой мы расположились. Пахло разнотравьем и сосной. Но к вечеру ветер усилился, пригнал лохматые облака. Они были густыми и темными, цеплялись за вершины деревьев. Запахло осенью. Подразделения ускорили сооружение шалашей, в которых предстояло укрываться от дождей и ночного осеннего холода.

На второй день отдыха, после завтрака, Юрченко сказал мне:

— Жми скорее в особый отдел дивизии. Там тебя ждет старший лейтенант Белецкий.

— Что я там забыл? — дал я понять, что меня не разыграешь.

— Этим не шутят. Белецкий не любит, когда к нему не приходят. Не играй с огнем, — убеждал меня командир.

Я понял, что это не розыгрыш, и спросил Юрченко, что от меня нужно Белецкому.

— Я у него тоже был. Речь пойдет о твоих действиях за линией фронта. Меня, к примеру, он спрашивал, как, при каких обстоятельствах я оторвался от своей части, по какому маршруту пробирался в тылу у немцев, что делал на этом пути. Словом, кто твои родители и кем ты был до 17-го года, — объяснил Юрченко.

— Что это? Мне не доверяют? Там, на высотках, Богданов доверял отбивать атаки, а здесь стал чужаком? — вспылил я.

— Не кипятись, не раскочегаривай себя. Тебе все доверяют, но у Белецкого служба такая, — успокаивал Юрченко.

Я, ничего не ответив на это, отправился в деревню, где располагался штаб дивизии и особый отдел. Он находился в крайнем доме. Я постучался в дверь. Глухой голос ответил:

— Входите.

— Сержант Аввакумов прибыл по вашему вызову, — отрапортовал я.

Старший лейтенант Белецкий с минуту молчал, внимательно рассматривая меня, а потом взглянул на бумажку.

— Садись сюда поближе. — Он указал на большой, стол и на табуретку, которая стояла у стены.

Я пододвинул табуретку и сел. Белецкий сдвинул на край стола стопку одинаковых папок, положил перед собой чистый лист бумаги, встал из-за стола и несколько-раз прошелся по комнате, подолгу останавливаясь за моей спиной. Потом он не торопясь сел за стол, вынул из кармана ручку «вечное перо» и на чистом листе крупно вывел: «Аввакумов».

— Наша беседа должна быть откровенной и непринужденной. Долго задерживать вас здесь я не намерен. Все зависит от того, как вы будете отвечать на мои вопросы. Итак, приступим к делу. Вы, сержант, выходили-из тылов немецкой армии отдельно от полка, а точнее, потеряли его или отстали. Какие были для этого причины или обстоятельства и в каком месте и при каких условиях потеряли полк? — начал «беседу» Белецкий. Я подробно рассказывал все, что со мной происходило до станции Ионава.

  40