Последние отзывы

  20  

Герцог не имел ни малейшего желания вновь связывать себя узами брака с какой-нибудь глупышкой, которая мечтает надеть фамильные бриллианты Милверли. После смерти жены у него было несколько романов с замужними дамами, чьи мужья закрывали глаза на то, чем занимаются их жены, поэтому он даже не задумывался о том, что лорд Уонтадж обратит внимание или даже выскажет свое недовольство тем, что он ухаживает за Хетти.

Бернард Уонтадж, обладавший сильным характером, был из тех, кого герцог называл "расчетливыми чудаками". Его туалеты отличались чрезмерной пышностью, он носил длинные усы, ставшие его отличительной чертой благодаря множеству карикатур. Это привело к тому, что его всегда узнавали на улице. Его великолепные лошади и собственные спортивные достижения принесли ему огромную популярность среди любителей скачек, в глазах общественности он превратился в идеал настоящего спортсмена. Где бы лорд Уонтадж ни появлялся, он обязательно обращал на себя внимание окружающих: люди с интересом разглядывали лихо заломленный цилиндр и усы длиной в три дюйма, свисавшие по обе стороны рта. Из его петлицы всегда торчала желтая гвоздика, его жокеи носили желтую форму, ливреи лакеев и экипажи также были выдержаны в черно-желтых тонах. Приятели-наградили его прозвищем "Оса Уонтадж", и сейчас герцог спрашивал себя, что же послужило основой для такого прозвища: только лишь внешнее сходство с насекомым, имеющим ядовитое жало, или же нечто большее?

Несмотря на то что герцог был моложе принца Уэльского, между ними давно установились дружеские отношения, и у герцога не было ни малейшего желания стать причиной скандала, последствия которого тут же скажутся на обитателях Мальборо Хауса.

В настоящий момент все, кто любил и уважал принца, стремились не давать поводов для общественной критики и агрессивных нападок прессы, свирепствовавшей с тех пор, как произошел скандал в Танбери-Крофт. Возмущенная королева Виктория написала сыну, что "он опозорил монархию? Ведь шулерство считалось чуть ли не преступлением и никак не согласовывалось со званием джентльмена.

Судебный процесс, затеянный сэром Вильямом Гордоном Каннингом против тех, кто обвинял его в мошенничестве во время игры в баккара, бросал тень на принца Уэльского, что вызвало множество толков. Стали утверждать, что, чем бы ни закончился процесс, его королевскому высочеству никогда не смыть до конца грязь, вылитую на него во время слушаний. В конечном итоге сэра Вильяма уволили из армии и исключили из всех клубов, и тогда возмущение, клокотавшее в душах обывателей и искавшее себе выход, обратилось на принца.

"Зная, что я не имею возможности защитить себя, пресса позволяет себе набрасываться на меня с яростью дикого зверя",— однажды сказал он герцогу.

Его светлости нечего было ответить на это, и он лишь выразил надежду, что со временем этот скандал, как и все предыдущие, забудется.

В создавшейся ситуации, если еще и лорд Уонтадж предъявит свои претензии, дело может принять очень неприятный оборот.

Поезд несся сквозь ночь, а герцог лежал без сна и размышлял. Он сожалел, что не додумался предложить Хетти встречаться только на людях, во всяком случае до тех пор, пока подозрения ее мужа не рассеются.

Трудно было догадаться, какие чувства испытывает лорд Уонтадж. Во время своего пребывания в замке Данробин он был, как всегда, исключительно любезен и за столом потчевал всех забавными историями. Он умел метко стрелять и достойно принимать свой проигрыш — короче, являлся настоящим примером для подражания.

Временами герцогу казалось, что лорд Уонтадж настроен к нему враждебно, однако он не мог утверждать, так ли это, потому что муж Хетти никак не проявлял своей неприязни.

"Мне следовало бы порвать с ней,— подумал герцог и тут же возразил самому себе:— А какого черта? Она довольно привлекательна, да и ей, без сомнения, наши отношения доставляют удовольствие".

Он вспомнил, как Хетти смотрела на него: синие с поволокой глаза, полные слез. Она выглядела такой соблазнительной! В возлюбленных герцога всегда привлекала женственность, потому что это позволяло ему чувствовать свое превосходство над ними и силу. Выбирая только тех женщин, которые страстно льнули к нему и шептали о любви, он обращался с ними, как султан, милостиво принимавший поклонение от своей наложницы.

Попрощавшись с принцем и сев в поезд на станции в Сент-Пэнкрасе, герцог возблагодарил Бога за то, что его сердце не затронуто любовью. Порвав с леди де Грей, он поклялся себе, что никогда никого не полюбит, и сдержал слово. Он увлекался, влюблялся, даже сгорал от страсти, но какая-то частичка его сознания, расчетливая и хладнокровная, продолжала контролировать чувства. Он больше никогда не опустится до того, чтобы вести себя как потерявший голову юнец, подумал герцог, он больше никогда не будет бродить ночами по улицам, мучаясь бессонницей. Он вспомнил о долгих часах, проведенных под окнами одного особняка на Беркли-сквер,— так он выражал свою любовь и уважение к той, которой поклонялся! Разве можно забыть восторг, охватывавший его, когда она одаривала его милостивой улыбкой, и отчаяние, раздиравшее его душу, когда он встречал ее надменный взгляд?

  20