34 
– Радость моя, я тебе когда-то клялся в любви и верности? Просил стать моей женой? Я лично этого не помню! То, что я приходил к тебе пару раз в неделю и оставался ночевать, вряд ли можно назвать «жизнью вместе»! Скорее уж удовлетворением мужских надобностей! Кстати, я так делал и до тебя, но никто из моих прежних пассий не считали себя «почти женами»!
Она побледнела и до крови закусила губу. Провела тонкими пальчиками по лбу, как при сильнейшей головной боли.
– Ты такой жестокий, Юрий! Неужели я для тебя ничего не значу? Ты же знаешь, как я тебя люблю!
Он глубоко вздохнул, старясь взять себя в руки, и ответил уже более мягко:
– Это абсолютно ничего не изменит! Прости меня, но я тебя не люблю!
Она горделиво вскинула красивую головку и с ненавистью окинула комнату подозрительным взглядом, будто пытаясь уничтожить воображаемую соперницу.
– Это у тебя появилось в апреле, после поездки сюда! До этого ты был вполне доволен! Эх, зря я отпустила тебя сюда одного!
Почувствовав себя наравне с послушной комнатной собачкой, Юрий разозлился еще больше, но Любаша, вспомнив, что у нее тоже есть гордость, с горечью закончила:
– Знать бы раньше, что из этого получится… Ты вернулся совсем другим – чужим и далеким. Я терпела, надеялась, что со временем эта блажь пройдет, ты опомнишься и забудешь этот дурацкий санаторий, но зря. Ну что ж, можешь считать, что между нами всё кончено! – тут ее голос глухо задребезжал и сорвался.
Юрий смущенно опустил голову. Люба всегда стремилась быть эталоном сдержанности и хорошего воспитания. Он не ожидал от нее такой страстности, и впервые понял, что принес ей настоящее горе. Попытался смягчить свои злые слова, неловко утешив:
– Люба, ты очень красивая женщина! Как говорится, всё при тебе. Ты скоро найдешь мне замену.
Она прервала его, яростно сверкнув глазами.
– Знаешь, чего я тебе от всей души желаю, Юрий? Чтобы ты влюбился, тяжело, безответно, безнадежно! Чтобы ты умирал от любви у ее ног, а ей было бы скучно на тебя смотреть! Вот тогда, я надеюсь, ты поймешь, что сейчас чувствую я!
Она достала платок и некрасиво высморкалась. Хрипло спросила, не скрывая слез:
– Во сколько уходит рейсовый автобус в город?
Он нахмурился:
– Ты не на машине?
– Нет, я надеялась на твою…
Юрий поднял с дивана рубашку, надел ее и стал натягивать куртку.
– Пойдем, я тебя отвезу. Нехорошо это – отправлять тебя обратно на автобусе. Моя машина под окнами, на местной автостоянке.
Она неопределенно покачала головой и побрела к дверям, платочком промокая мокрые щеки.
Они вышли из корпуса как раз в тот момент, когда Дашу бес дернул выглянуть в окно. Она увидела Юрия, крепко держащего под руку сегодняшнюю посетительницу. Они быстрым шагом прошли в сторону автостоянки и скоро скрылись из глаз.
Глава четвертая
Юрий всё свое время проводил в напрасных попытках застать Дашу одну. По тридцать раз на день упорно заглядывал в сестринскую. Но напрасно – вокруг нее постоянно толпился народ. Казалось, что она самый незаменимый человек если не на всем белом свете, то уж в этом Богом забытом санатории – точно.
Он возлагал большие надежды на ее ночное дежурство, но и в это время она оказалась не одна. Он пять раз за бессонную ночь спускался вниз, и каждый раз рядом с ней в кабинете сидел здоровенный охранник, Алексей, кажется. При виде его он насмешливо скалился и поигрывал накаченными мускулами, давая знать, что всё прекрасно понимает. Юрий нутром чуял соперника и еле сдерживался, чтобы не устроить заурядную разборку. Его уже не конфузила мысль, что это будет вульгарная драка самцов из-за самки. Останавливал его лишь Дашин тревожный взгляд.
Сказать, что он злился, значило не сказать ничего. Он готов был разнести вдребезги и кабинет, и весь этот чертов санаторий. Как хорошо было первобытным людям! Взвалил на плечо понравившуюся девицу – и был таков! Но, если он сейчас попробует устроить что-либо подобное, вряд ли его поймут.
Так бездарно прошел оставшийся от путевки срок. В предпоследний день перед отъездом он совсем извелся. Неужели и этот его приезд закончится ничем? Как же ему быть? В ногах у нее валяться? Клясться в любви? От этой мысли он немного ошалел и испуганно подумал, – еще немного, и он поверит во всё, что угодно. Какая там любовь?! Неудовлетворенное желание, только и всего. Причины чисто физиологического свойства. Но, объясняя свой пыл столь прозаично, уже сам себе не верил.
34 
