Последние отзывы

  120  

— Подкрепляйтесь! — усталым голосом предложил Волчанов.

Народный контролер накрыл кусочек хлеба двумя кружками свиной колбасы, глотнул чая, оказавшегося очень крепким и вкусным, и уже сладким, и только после этого облегченно вздохнул.

Волчанов, тоже глотнув чаю, взял в руки письменный рассказ Добрынина и принялся беззвучно читать, по привычке шевеля губами.

Пока Волчанов читал, народный контролер успел съесть три бутерброда и несколько звездных печений. Печенье было настолько сладким, что просто таяло во рту. Интересно, думал Добрынин, а пробовали ли такое печенье его дети в далекой деревне Крошкино?

— Да-а, — задумчиво протянул старший лейтенант, откладывая бумаги. — Вы, похоже, в самое логово врага угодили!

Волчанов, нахмурив лоб, теребил рукою верхнюю пуговку гимнастерки. Видно было, что думал он в тот момент о вещах очень важных.

— Вы как, товарищ Добрынин, к советской науке относитесь? — спросил вдруг старший лейтенант.

— Ну… хорошо, конечно…

— Значит, доверяете науке полностью?

— Да…

— Это очень важно, — все еще теребя в задумчивости пуговку гимнастерки, проговорил Волчанов. — Тут дело такое… У нас здесь есть специальные приспособления, уже широко испытанные. Служат они для двух целей. Первая — укрепление и проверка силы воли, а вторая — это для работы над кратковременным улучшением памяти. Понятно?

— Нет, — признался Добрынин.

— Ну я сейчас чай допью, и мы вместе спустимся на два этажа вниз. Там покажу…

И Волчанов, сделав себе бутерброд с колбасой, стал сосредоточенно его есть, запивая чаем.

— Вы понимаете, в чем дело, товарищ Добрынин, — продолжил он, жуя бутерброд. — Вот вы написали очень много важного. Но не все. И не потому, что не хотите написать все, а совсем по другой причине. Вы просто как бы забыли многие важные детали. И для этого есть специальный метод, изобретенный нашими отечественными учеными. В общем, чтобы человек вспомнил что-то, ему необходим внезапный шок или обычные болевые ощущения. Ну пойдемте, я уке допил.

И Волчанов встал. Вышли они вдвоем в сумрачный коридор, прошли пг нему десятка полтора шагов и начали спускаться вниз по лестнице.

Добрынин опять почувствовал себя озадаченно, помня, что зашел он на первый этаж здания, а теперь спускался куда-то еще ниже, словно черт его вел в преисподнюю.

— Да, так насчет этого метода, — продолжил говорить старший лейтенант. — Можно говорить, что он неприятный или даже больше. Но, как ни крути, а проходят через него все члены ЦК и Политбюро раз в два года. Но они, да и мы тоже, проходим проверку на силу воли, а это, я бы сказал, побольнее.

Спустившись на два этажа вниз, Добрынин и Волчанов снова прошли коридорчиком. Вскочил, напугав народного контролера, постовой милиционер, сидевший в полумраке на табуретке. Отдал честь. Волчанов кивнул ему.

— Сюда заходите! — старший лейтенант открыл тяжелую железную дверь.

Добрынин зашел и сразу огляделся. Кабинет был просторный и очень яркий. Окон, конечно, в нем не было, зато с белого потолка свисало сразу четыре мощных лампочки. Под одной стеной стояли два странных стула, а в углу располагалась какая-то механика, состоящая из разных трубок, проводков и просто кусков железа непонятного назначения, но собранных вместе в один механизм. На другой стене, под которой как раз стоял письменный стол с печатной машинкой, висел портрет вождя. Остальное пространство было совершенно свободно.

— Ну, вот наше хозяйство, так сказать, — проговорил, зайдя следом за народным контролером, Волчанов. — Здесь я вам потолковее объясню что к чему.

Добрынину показалось, что он уже начал понимать, о чем говорит старший лейтенант. Вспомнил он, как в детстве имел привычку бить себя сильно по лбу, чтобы припомнить забытое. И ведь действительно, помогало! Хотя, конечно, никакой боли от ударов по лбу он тогда не чувствовал.

— Садитесь! — предложил Волчанов, указывая народному контролеру на один из странных стульев.

Добрынин сел. Стул оказался довольно удобным, и даже сиденье его было мягким.

— Ну вот вы сели, — сказал старший лейтенант. — А теперь настройтесь… подумайте о погибших товарищах, о врагах. Посильнее задумайтесь!

Павел Александрович сжал кулаки и стал думать.

— Ну?! — полуспросил через пару минут Волчанов. — Готовы?

Добрынин кивнул.

Старший лейтенант подошел, проверил, хорошо ли сидит народный контролер, потом сделал два шага к непонятному механизму, крутанул там какую-то ручку, и Добрынину показалось, что сквозь его тело навылет прошла острая как шило стрела. Он подпрыгнул от резкой боли и грохнулся обратно на стул уже обессиленным и ватным. В глазах помутилось, в ушах гудело. Не хватало воздуха.

  120