Глава 20

— Жан-Поль, — выдохнула Анетт в ответ на хриплое «алло». Она знала, что подняла мужа с постели. Было воскресное утро — единственное утро на неделе, когда он мог поспать дольше обычного, но и то лишь до восьми часов. В Сент-Луисе было начало восьмого, но Анетт не могла ждать больше ни минуты. Зачем тогда нужен брак, если нельзя рассчитывать на сочувствие и поддержку супруга в трудный момент? Но она звонила не только за этим.

Новости обрушились на бедного сонного, ни о чем не подозревавшего Жан-Поля. Все, о чем Анетт хватило выдержки — и самостоятельности — умолчать вчера ночью, она высказала сейчас. Сила и независимость вдруг перестали иметь для нее значение, потребность поделиться событиями своей жизни с самым близким другом была сильнее.

Анетт пересказала Жан-Полю легенду Старз-Энд, потом сообщила, что одним из ее действующих лиц была Джинни. Она рассказала о близости, возникшей между ней и сестрами, об откровениях Джинни. Упомянула о поездке в кафе-мороженое, о ночном разговоре с сестрами. Потом, всхлипывая, рассказала, как вернулась в свою комнату, даже не догадываясь, что Джинни доживала последние минуты.

— Жан-Поль, это ужасно, — со слезами сказала она, чувствуя свою вину. — Мы узнали о маме невероятные вещи, которые помогли нам ее понять, впервые в жизни между нами установилось взаимопонимание, это было так хорошо… и она умерла.

— Сочувствую, дорогая, мне очень жаль, что так получилось.

— Она не должна была умереть именно сейчас, это так не вовремя!

—Смерть редко приходит вовремя.

Жан-Поль произнес это тихо, убежденно, без малейшего намека на критику, и Анетт стало стыдно. Ее муж видел смерть едва ли не каждый день, он видел, как смерть уносила людей значительно моложе Вирджинии. Он видел смерть внезапную, безвременную, тяжелую. Смерть Вирджинии не была ни безвременной, ни тяжелой.

Анетт постаралась думать о менее грустном.

— Ты бы ее видел, она очень изменилась. Рассказывая о том мужчине, она так оживилась, у нее появился румянец на щеках, она улыбалась, даже смеялась, представляешь? Даже плакала! Это было невероятно. Когда она заплакала в первый раз, мы трое смотрели друг на друга совершенно ошарашенные. Никто из нас никогда раньше не видел ее в слезах, мы думали, что она вообще не умеет плакать. Она всегда была такой невозмутимой.

— Можно только удивляться, что она сумела прожить так долго, нося все в себе. Ее сердце могло отказать раньше.

Анетт ахнула. Прежде она как-то не связывала неполадки с сердцем с тайной, которую мать хранила столько лет, но сейчас увидела в этом трагический смысл.

—Она заплатила за свое решение сполна. Говорят, Уилл Крэй умер от разбитого сердца. В каком-то смысле можно сказать, что она умерла от того же. Мы думали, что она просто не способна чувствовать. Как же мы ошибались! Ты бы ее видел, такое впечатление, что все ее чувства очень долго были заперты и вдруг хлынули через край.

— Ей было хорошо?

— Очень. Иногда, правда, ей становилось трудно дышать, но нам, когда мы слушали ее рассказ, это казалось вполне естественным. У нас у всех временами захватывало дух, только у нее это, по-видимому, объяснялось физическими причинами.

— Они принимала таблетки?

— Мы нашли пузырек на ее туалетном столике, по-моему, он был полон.

— Ее предупреждали, что нельзя волноваться и переутомляться, — сказал Жан-Поль.

Анетт улыбнулась с нежностью. Все-таки мужчины подходят к многим вещам с формальных позиций, не то что женщины. Даже Жан-Поль, гораздо более чуткий, чем большинство мужчин, становится сугубо практичным, когда дело касается медицинских предписаний,

— Разве можно было требовать от Джинни, чтобы она не волновалась? — спросила Анетт. — Она была счастлива, что вернулась в Старз-Энд. Я видела, как у нее горели глаза, после того как она навестила могилу Уилла, и с каждым часом ее настроение поднималось. С ней было так хорошо! — Последнее обстоятельство до сих пор изумляло и огорчало Анетт. — Это несправедливо: мы только обрели мать и в тот же день ее потеряли. Так не должно было случиться!

  112