Последние отзывы

  20  

Остановимся поподробнее на поэтической новелле о Фаэтоне. Фаэтон — сын бога, сын Солнца, но сам он простой смертный. Однажды в ссоре его сверстник Эпаф бросил ему оскорбительную фразу, что мать Фаэтона лжет, что не Фэб, бог света, его отец. Юноша приходит к матери и просит еще раз сказать ему правду об отце. Мать отвечает: «Фэбом рожден ты! Не веришь. Иди к нему, он должен принять тебя».

• Тотчас веселый вскочил, услыхав материнское слово,
• И уж готов Фаэтон охватить все небо мечтою.

И Фаэтон отправляется на Восток, туда, где восходит солнце. Через земли эфиопов, земли Индии… он приходит к дому отца. Перед ним дворец. Фаэтон входит в зал, где на сверкающем троне восседает бог Солнца. Трон бога окружают живые фигуры, отмеряющие время, — Часы, Дни, Месяцы, Годы, Века. Фаэтон ослеплен блеском золота, сверканием лучей.

Фэб «все зрящими в мире очами» сразу увидел, кто к нему пришел.

• Чадо мое, Фаэтон? Тебе ли отвергну?

Фэб обрадован, обнимает сына и подтверждает, что он действительно его отец и готов исполнить любое его желание. Юноша ловит его на слове и просит невозможного — хоть раз промчаться по небу на колеснице бога Солнца.

Фэб знает, что для сына это гибель, но клятва дана. Уговорить сына отказаться от желания не удается. Фэб говорит, что это очень трудная работа, это не прогулка по небу от восхода до заката. Овидий показывает нам трагедию отца, который предвидит смерть Фаэтона. Мы забываем о сказке, переживаем за героев как за реальных людей.

И вот мчится солнечная колесница, «воздух ногами взрывая». Но что происходит? Кони чувствуют, что не та рука ими правит — сошли кони с накатанного пути. Вдруг север ощутил «жары небывалую ярость». Запылали на земле деревья, пожары охватили города и села. Фаэтон испуган, не знает, что делать, в отчаянии роняет вожжи.

Верховный бог Юпитер не мог допустить, чтобы погибла земля, — и он стрелой сразил юношу. Фаэтон пал с неба в Эридан, воды которого омыли «дымящийся лик».

В мире снова наступил порядок.

Согласитесь, захватывающий сюжет, и какой урок горячей молодости. И глубокая мысль, что мир наш довольно хрупок, что гармония разрушается очень просто. Греческое слово «космос» означает «порядок».

Девы-наяды похоронили Фаэтона на берегу Эридана и написали на могильной плите:

• Здесь погребен Фаэтон, колесницы отцовской возница,
• Пусть ее не сдержал он, но, дерзнув на великое, пал он.

Овидий был сослан в славянские края. Поэтому здесь его всегда чтили особенно. Пушкин в «Цыганах» рассказал легенду об Овидии. На берегу Днестровского лимана стоит городок Овидиополь (город Овидия) — его назвали так по решению полководца Суворова, который считал, что именно здесь находился древний городок Томы, место изгнания поэта.

СРЕДНИЕ ВЕКА. ВОЗРОЖДЕНИЕ. XVII ВЕК

Ван Вэй

(699 или 701–759 или 761)

Китайская поэзия богата именами. За три тысячи лет своей истории она переживала необычайные подъемы и спады, но поэзию судят по вершинам. А вершины китайской поэзии блистательны: Ли Бо, Ду Фу, Мэн Хао-жань, Бо Цзюй-и, Хань Юй, Ли Хэ, Су Щи, Лу Ю, Ли Цин-чжао и многие другие. И одно из первых мест в этом списке принадлежит Ван Вэю, поэту эпохи Тан (VII–X века).

Ван Вэй был пролагателем новых путей в китайской поэзии. Если один из его предшественников, Тао Юань-мин, был певцом деревенского приволья, а Ли Бо привнес романтику, Ду Фу — классическую строгость и гражданственность, то Ван Вэй обогатил поэзию как величайший и вдохновеннейший, как тончайший певец природы.

Лепестки грушевых цветов у левых дворцовых ворот

• Нехотя слетают
• На траву у крыльца,
• Ветерок относит
• Их легко от дверей.
• Желтой иволге любо
• Шалить без конца —
• С лепестком впорхнула
• В палаты дворца.

(Здесь и далее переложение А. Штейнберга)

Конечно, в переводе на чужие языки очень многое вообще в поэзии теряется, а в китайской в особенности. Ну, во-первых, утрачивается сама поэзия, остаются только стихи, то есть остов произведения. А во-вторых, неимоверно много значат в китайской лирике тончайшие нюансы, которые просто переводчик может не уловить, тут надо порой быть академиком, как, например, В. М. Алексеев, который перевел трактат Ван Вэя «Тайны живописи», — именно его академическая дотошность позволила докопаться до философии того или иного стихотворения.

  20