Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
45 
Но вот насчет знания женской психологии… Вместо утешений и заверений в крепкой девичьей дружбе красотка Сью, склонившись над столом Моники Слай, прошипела:
– А ты думала, что достаточно перепихнуться с боссом, чтобы стать круче вареных яиц? Не выйдет, крыса! Хью плевать на тебя хотел. Он никого, кроме себя, не любит. И больше всего на свете ненавидит напрягаться – а ты всегда под рукой. Так что не обольщайся… красавица описанная!
И вошла к боссу в кабинет, раскачивая бедрами так, что у Моники голова закружилась. Кроме того, ее пробрал неудержимый нервный хохот, поэтому миссис Призл застала ее с покрасневшими глазами и носом, а также совершенно явственными следами слез. Миссис Призл сочувственно вздохнула и вручила Монике конверт с двумя билетами на рейс до Грейт-Фолс, штат Монтана, среда, пять пятнадцать вечера…
Вечером же вторника состоялось знаменательное знакомство Хью Бэгшо с Александером. После работы Хью своей властью наплевал на корпоративную этику и просто дождался Монику у выхода из офиса. У нее не оставалось другого выхода, как сесть в машину на глазах практически всего огромного муравейника под названием «Бэгшо Индепендент».
Завтра будут пересуды и разговоры, завтра начнут победоносное размножение слухи и сплетни, завтра, завтра…
А сегодня «порше» мчится по улицам Чикаго, города гангстеров и музыкантов, города больших шишек и неограниченных возможностей, города-монстра, города-гиганта. И очень быстро – благодаря «порше» – город заканчивается, и стальная лента автострады, словно оторопев, сужается, сбрасывает весь свой гонор, превращается в обычную автостраду и вливается в милый сердцу любого американца пригород. Здесь зелены деревья, здесь трава не припорошена свинцовой пудрой, здесь в воздухе нет гула и смрада мегаполиса. Здесь живет одноэтажная Америка – и в маленьких белых домиках хохочут дети и лают щенки, а из открытых окон струится аромат блинчиков с кленовым сиропом. Здесь живут те, кто по утрам возвращается в серо-стальные клетки небоскребов промышленного гиганта, чтобы ковать славу, как они думают, своей страны. Бог с ними. Оставьте им эти заблуждения. Природа не терпит пустоты – уже вечером все эти клерки, менеджеры, руководители среднего звена, секретарши и продюсеры вернутся в Пригород. К самому главному в жизни причалу.
Вернутся домой…
Возле маленького зоомагазина Хью насупился и вцепился в руль мертвой хваткой.
– Ты иди, а я подожду.
– Мистер Бэгшо?
– Я вас очень внимательно слушаю, мисс Слай.
– Ты трусишь!
– Вовсе нет.
– Тогда почему ты не идешь со мной?
– У меня… э-э… аллергия на животных.
– Они в вольерах.
– Ты не понимаешь, аллергия – это страшная вещь. Крошечные частички пыли, невидимые глазу и неподвластные пылесосу, носятся в воздухе, чтобы потом осесть на моей слизистой оболочке и вызвать страшнейший приступ астмы…
– Хью, у тебя сроду не было астмы. За эти три года – ни разу, по крайней мере.
– Ха! А где ты видела у нас на работе животных? Если не считать охранников…
– Хорошо, тогда как ты собираешься кататься на лошадях в Грейт-Фолс? Лошади – животные.
– Лошади – больше, чем животные. Они друзья.
– Не заговаривайте мне зубы, босс. Идем.
– Я лучше тут…
– Слушай, я прекрасно понимаю, что тебе неудобно смотреть в глаза Александеру, но ведь ОН-то не знает, ЧТО ты о нем думал.
– Достаточно, что это знаю я.
– Хью!
– Моника?
– Ну пожалуйста! Я хочу, чтобы ты увидел эту красоту.
– Это ты про Александера что ли?
– Не остри, не смешно.
– Моника, ну что, в самом деле, аквариумов я не видел?
– Таких – не видел.
И она настояла на своем, разумеется. Вздыхающий и кряхтящий Хью был за руку втащен в магазин, где девушка в зеленом комбинезончике несколько примирила его с действительностью. А потом из своего укрывища вышел Александер.
Странная вещь человеческая психика. Хью болезненно дернулся и ощутил почти непреодолимое желание задушить костлявого ирландца. Правда, это недостойное чувство покинуло его буквально через секунду, но осадок-то остался! В результате в служебное помещение вошел надутый и насупленный Хью Бэгшо, на которого не обращали ни малейшего внимания двое счастливых ихтиофилов – Моника и Александер.
На некоторое время Хью даже сделался крайне несчастен, потому что Моника самозабвенно расспрашивала Александера о достоинствах и преимуществах предмета, у которого, по мнению Хью, никаких достоинств и преимуществ не могло быть в принципе: прямоугольного пластикового контейнера размером с бельевой бак. К контейнеру прилагалась резиновая лента для герметичного закупоривания, полупрозрачная крышка и съемная ручка, «чтобы легче пъинести в самолет». Тут Хью впервые проявил некоторый интерес к происходящему. Дело в том, что на его взгляд, в контейнер вмещалось не менее пятидесяти литров воды. И как прикажете нести эту дуру? Небрежно помахивая?
45 
