Последние отзывы

  207  

– Куда все делись? – спросила она Китти, которая так носилась вокруг нее, что Пейдж начала подозревать: котенок пробыл в одиночестве, видимо, долгое время. Даже если котенок и знал, то рассказать особенно не торопился.

Пейдж вернулась на кухню, которая сверкала стерильной чистотой. Если на секунду забыть о детском стульчике, стоявшем в углу и тоже безупречно чистом, можно было подумать, что Пейдж живет в доме совершенно одна. Но то-то и оно, что она жила с Сами и Нонни; а после наполненного печальными событиями дня ей необходимо было их видеть. Пейдж хотелось поболтать с Нонни и ощутить в руках нежное и теплое тельце Сами.

Она позвонила в местный супермаркет, но Холлис Вибли сказал, что не видел их. То же ответила в булочной и соседка миссис Коркелл, с которой Нонни свела дружбу. Пейдж одну за другой обзвонила подруг Нонни из Вест-Винтера – Сильвию, Хелен и Элизабет, но Хелен и Элизабет не оказалось дома, а Сильвия тоже не видела Нонни.

Пейдж уселась на лестнице в центре холла и кинула котенку скрученный бумажный Шарик. Котенок вцепился в него, откинул к ногам Пейдж и улегся рядом, ожидая продолжения игры.

– Вот и остались мы с тобой одни, – сказала Пейдж, легким толчком посылая бумажку в направлении к котенку и вслушиваясь, как его крохотные коготки скребут по паркету. Это шуршание и в самом деле было единственным звуком в пустом и замершем доме. Только мы с тобой здесь, подумала Пейдж, обращаясь к котенку и чувствуя, насколько же ей лучше, когда она не одна.

Но эта мысль вела ее к другой, а в сущности, нескольким. Она представила, как Нонни пакует вещи и собирается в свой Вест-Винтер, а Сами забирают от нее и отдают Бог весть кому. Она представила себе, что ее дом снова затихнет, вот как сейчас, и будет постоянно пустым и тихим. В нем останутся только она и Китти, которые будут в одиночестве обедать, играть вместе бумажкой, и так день за днем, вечер за вечером, поскольку и Ноа тоже, возможно, придется уехать из Таккера. А вместе с ним уедет и Сара. А потом и Энджи, которая рискнула самым дорогим и победила. Возможно, из Таккера уедет и Питер, который может проиграть дело против Джули, но который все-таки нашел себя. Конечно, в Таккере после их отъезда останется масса народа, останутся люди, с которыми можно общаться. Беда только в том, что Пейдж общаться с ними не хотелось. Не сможет она поддерживать такие близкие отношения, которые установились у нее с Нонни, Ноа и коллегами по работе.

И так – год за годом, год за годом.

Она почувствовала, как ее охватывает паника и чувство внутренней пустоты, грозившее поглотить всю целиком. В ее воображении отчетливо звучали слова – ночи в моем доме одиноки, смертельно одиноки; они опустошают душу, Пейдж подумала о Маре, лежавшей на холме под землей на глубине шести футов со всеми своими надеждами и мечтами, которым не было суждено осуществиться. И неожиданно Пейдж поняла, что ей на самом деле нужно.

Ей вдруг не захотелось жить в пустом, тихом и словно бы вымершем доме. Ей не хотелось пасть жертвой утерянных возможностей и не хотелось, чтобы Сами воспитывал кто-то другой. Она не могла представить себе, что в один прекрасный день Нонни может собрать вещички и отправиться к себе в Вест-Винтер. И, конечно, ей не хотелось, чтобы уезжал Ноа.

Она так быстро спрыгнула с лестницы, на которой сидела, что котенок громко и тревожно мяукнул. Подхватив кошечку под мышку, она бросилась к телефону и набрала номер Ноа.

Его голос звучал в телефонной трубке утомленно, что было и неудивительно. На его плечах лежал груз собственных проблем. Но Пейдж было просто необходимо встретиться с ним.

– Ты можешь приехать? Дело в том, что я никак не могу разыскать Нонни. И я, разумеется, навыдумывала себе Бог знает что.

– Буду через пять минут, – только и сказал он, и действительно через пять минут его машина подъезжала к дому Пейдж. Он быстро направился к дверям, а за ним, стараясь не отставать, бежала Сара.

Не говоря ни слова, Пейдж раскинула руки и заключила его в объятия, а затем некоторое время простояла так, прижимаясь к нему всем телом. Лишь через несколько минут она обрела способность говорить. Она торопливо рассказала ему, как пришла в пустой дом, не нашла никакой записки от Нонни и обзвонила всех, кого могла, но результата никакого. Еще она рассказала, как сидела на ступеньках лестницы в полной беспомощности, и эти минуты показались ей часами.

– Это было ужасно, Ноа! – кричала она, зарываясь в его плечо. – В доме стояла мертвая тишина, в нем были только мы двое – котенок и я. А ведь раньше жила я, одна-одинешенька – еще до смерти Мары – и отлично себя чувствовала. Но вот все изменилось. Мне уже не нравится быть одной. – Когда он снова обнял ее, она почувствовала настоящее облегчение. – Мне не хочется, чтобы вернулось прошлое.

  207