очень нудно 
46 
Однажды, сидя напротив Шмуэля на их обычном месте, Бруно задумчиво обронил:
— Такой странной дружбы у меня еще никогда не было.
— Что ты имеешь в виду?
— Со всеми мальчиками, с которыми я дружил, я мог поиграть. А с тобой не получается. Все, что мы можем, сидеть тут и разговаривать.
— А мне нравится сидеть и разговаривать, — сказал Шмуэль.
— Ну конечно, мне тоже, — подхватил Бруно. — Но иногда хочется чего-нибудь более увлекательного. Например, организовать экспедицию с исследовательскими целями. Или сыграть в футбол. У нас даже не получается по-настоящему быть вместе, между нами всегда этот проволочный забор.
Бруно часто отпускал замечания такого рода, старательно притворяясь, что катастрофы на кухне, когда он отрекся от дружбы со Шмуэлем, словно никогда и не было. Он до сих пор не оправился от потрясения и продолжал корить себя, хотя Шмуэль, к его чести, казалось, напрочь позабыл об том случае.
— Может быть, когда-нибудь и поиграем, — сказал Шмуэль. — Если нас отсюда выпустят.
Бруно все чаще размышлял об ограде. О том, что происходит по обе ее стороны и зачем ее вообще здесь протянули. Не спросить ли папу с мамой, прикидывал Бруно, но в конце концов отказался от этой затеи, подозревая, что они либо рассердятся на него за подобный вопрос, либо наговорят каких-нибудь гадостей про Шмуэля и его семью. Поэтому он решился на неординарный поступок — обратиться к «безнадежному случаю».
Комната Гретель радикально изменилась с тех пор, как он в последний раз туда заходил. Начнем с того, что там не было ни одной куклы. С месяц назад, примерно в то же время, когда лейтенант Котлер уехал из Аж-Выси, Гретель вдруг постановила, что куклы ее больше не интересуют, и, сложив их в четыре большие сумки, выбросила вон. Там, где прежде были куклы, теперь висели карты Европы, подаренные ей отцом и утыканные маленькими булавками. Ежедневно Гретель передвигала булавки, предварительно справившись со свежей газетой. Бруно иногда казалось, что она сходит с ума. Но если даже и так, она почти прекратила дразнить брата и приставать к нему, вот он и подумал, что от разговора с сестрой вреда не будет.
Он вежливо постучал в дверь, зная, как она бесится, когда он входит без стука.
— Привет.
— Зачем явился? — Гретель сидела за туалетным столиком, экспериментируя с волосами.
— Просто так.
— Тогда убирайся.
Бруно кивнул, но в комнату, однако, вошел и присел на край кровати. Сестра наблюдала за ним краем глаза, но не произносила ни слова.
— Гретель, — нарушил молчание Бруно, — можно тебя спросить кое о чем?
— Только побыстрее.
— Все здесь, в Аж-Выси… — начал он, но она сразу же его перебила:
— Бруно, прекрати называть это место Аж-Высью! — Гретель рассердилась так, будто более грубой ошибки в истории человечества никто не совершал. — Почему ты не можешь выговорить название правильно?
— Но я и говорю правильно, Аж-Высь, — возразил Бруно.
— Нет. — Сестра произнесла название лагеря как полагается, попытавшись научить брата.
Бруно нахмурился, но тут же пожал плечами:
— А я разве не так сказал?
— Не так… Ай, ладно, не желаю с тобой спорить, — фыркнула Гретель, теряя терпение, которого у нее в запасе и без того было немного. — Выкладывай, зачем пришел. Чего тебе надо?
— Я хотел узнать об ограде. — Бруно решил, что начинать надо с самого важного вопроса. — Зачем она здесь?
Гретель резко повернулась лицом к брату и пристально уставилась на него:
— Ты что, не знаешь?
— Нет. Я не понимаю, почему нас не пускают за ограду. Почему мы не можем пойти туда и поиграть? Чем мы так плохи?
Гретель удивленно помолчала, а потом расхохоталась. Смеяться она прекратила, только когда поняла, что Бруно и не думал шутить.
— Бруно, — заговорила она детским голоском, будто речь шла о самых элементарных вещах, — забор поставили не для того, чтобы мы туда не ходили, а для того, чтобы они не являлись к нам.
Бруно обдумал ее слова, но особой ясности в ситуацию они не внесли.
— Но почему?
— Потому что их нужно держать вместе, — пояснила Гретель.
— Вместе с их родными то есть?
— Ну да, вместе с родными. И с людьми их породы.
— Что значит — «их породы»?
Гретель устало вздохнула:
— С другими евреями, Бруно. Неужели ты не знал? Поэтому их и держат всех вместе, чтобы они не смешивались с нами.
46 
