40 
— Да. Элерта находится на севере этого острова, Некрополя.
«Эстаи, здесь солнце с которой стороны встает?»
«Как и у тебя дома, на востоке».
«Уже хорошо…»
— А мы сейчас на западе… Что ж, дорогу найдем.
— Светает, — Сигурни указала на светлеющее небо. — Как рассветет, можно будет отправляться.
— Хорошо.
Она встала, потянулась… Сергаал отметил, что девушка почти полностью оправилась от пережитого шока, только в глубине прозрачно-зеленых глаз еще таился страх.
— Я сейчас вернусь, — охотница повесила на пояс свой нож с изогнутым лезвием, и направилась в сторону леса.
А гитарист растянулся на траве, задумчиво глядя в небо.
«Как ты?» — неожиданно сочувственно поинтересовался Меч.
«Как, как… Осознаю понемногу. Привыкаю. Что это было вообще?»
«Что, что… Гнев. Так называемый Драконий Гнев».
«Я убивал их так, словно всю жизнь провел с мечом в руках в каком-то Средневековье, где так или иначе убивают на каждом шагу…»
«Ну, некоторые фехтовальные навыки у тебя от меня. Кое-что по мелочи ты и сам умел. А остальное — это память Духа Предела, носителем которого ты и являешься».
«Да я не про то… — Сергаал досадливо поморщился. — Эст, я понимал, что они — враги и нежить. Понимал, что вопрос в том: они меня, или я их. Да еще и Сигурни… В общем, казалось бы, все понятно. Но я все равно не должен был так легко убивать! Я словно бы… словно бы превратился в бесчувственную машину для убийств!»
«А ты вспомни, как ты убивал в Чечне. Тоже ведь — нажимал на курок, и все», — тихо проговорил Меч.
«Да, но… Там было расстояние, да и вообще…» — Хранитель задумался.
А в ведь и в самом деле, когда он впервые убивал, он стрелял издалека, и видел лишь, как безликая фигурка, дернувшись, обмякала… Впервые он почувствовал, что отнял жизнь, когда пришлось сойтись с духами врукопашную, но тогда камни и песок под ногами заливала уже кровь убитых Андрюхи, Серого, Женьки, Санька… И Сергей с друзьями мстили за своих.
А сегодня… Да, он защищал свою жизнь, и спасал девушку. Но неужели обязательно было убивать?.. Тем более — так убивать.
«У тебя не было оружия из осины, — напомнил Эстаи. — А обычной сталью их не взять. Я могу убивать вампиров, но даже я не в силах нанести им серьезных ран, не убив».
«Все равно, — упрямо ответил гитарист. — Не в том даже дело, что я их убил. Я их как-то… бесчувственно убил. Отдавая себе отчет, что убиваю — не считал себя убийцей».
«Во-первых, они — нежить», — начал Меч, но Волчонок его перебил.
«Ничего подобного. Нежить — это вурдалаки из фэнтези и фильмов ужасов. А они были — живые. Просто очень отличные от людей, но — живые».
«С чего ты взял?» — фыркнул Эстаи, внутренне выругавшись. Этот факт, касающийся местных кровососов, Сергаалу знать было рано.
«Я почувствовал. Когда я проткнул одному из них сердце — я почувствовал, как оно билось в последний раз».
«Ты знаешь, что бы они сделали с тобой и девчонкой, если бы ты не успел их убить?» — Меч решил сменить тактику.
«Догадываюсь», — мрачно ответил Хранитель.
«И не ради того, чтобы выжить. Просто для развлечения. Пойми, даже если их сердца бьются — они все равно нежить. Не потому, что неживые — потому, что бездушные твари. И ты должен убивать их именно так — не испытывая никаких эмоций. Потому что иначе твои же чувства обратятся против тебя и тех, кому ты дорог».
Меч умолк. Сергаал — тоже. Оба задумались о своем, и, как ни странно, это было одно и тоже, только смотрели они с разных сторон.
Гитарист размышлял о том, что сказал Эстаи. А Черный — о том, что Сущность этого Хранителя — миролюбива. Парень всегда жил, стараясь не навредить окружающим, он даже воевал только потому, что косить от армии счел ниже своего достоинства. И Извращающий Сущности уже знал, к чему он хочет привести Хранителя…
— Через полчаса встанет солнце, — Сигурни отбросила в сторону тяжелую связку хвороста, которую волокла за собой из леса. — Вскоре после рассвета можно будет идти.
— А почему не отправиться сейчас? — поинтересовался Сергаал, отвлекаясь от невеселых мыслей.
— Мне нужно хоть десять минут солнца, чтобы плоть и кости полностью сгорели, — охотница кивнула на свою ношу. Волчонок присмотрелся — и едва сдержал тошноту.
Связанные за волосы, в траве лежали пять отсеченных голов.
— Зачем тебе эта гадость?
40 
