Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
37 
– Потому что я был совершенно разбит, – ответил Клей дрожащим голосом. – Я врач. Я спасаю жизни людей. Одно дело – рассуждать об убийстве человека. И совсем другое – душить подушкой женщину, которая была моей пациенткой.
Не веря своим ушам, Дуг Лэнгдон безошибочно различил на другом конце провода звук рыданий. Если Беатрис немедленно не отключится, то услышит этот всплеск эмоций, с ужасом подумал он. Он хотел крикнуть Хэдли, чтобы тот заткнулся, но потом, проглотив комок в горле, спокойно произнес:
– Клей, возьми себя в руки. Оливии Морроу и так оставалось жить несколько дней. Ускорив неизбежное событие, ты спас себя от тюремного заключения на всю оставшуюся жизнь. Ты ведь говорил мне, что она собиралась рассказать Монике Фаррел об Алексе и состоянии семьи Гэннон?
– Дуг, когда я вернулся в квартиру Оливии вчера вечером, там была Моника Фаррел. Она сидела в спальне возле постели Оливии. Она врач. Она могла что-то заметить.
– Что именно?
Лэнгдон выжидал. Хэдли перестал рыдать, но, когда заговорил, в его голосе слышалась неуверенность.
– Не знаю. Наверное, я просто нервничаю. Извини. Со мной все будет в порядке.
– Клей, – начал Лэнгдон, стараясь говорить уверенно, – с тобой все должно быть в порядке – ради твоего и моего блага. Подумай о деньгах, которые лежат на твоем счету в швейцарском банке, и о той жизни, какую ты сможешь на них вести. Подумай также о том, что случится с тобой и со мной, если ты не будешь сохранять спокойствие.
– Я слышу тебя, слышу. Все будет хорошо. Обещаю.
Зазвонил другой телефон, и Лэнгдон услышал щелчок. Носовым платком он вытер пот со лба и ладоней.
Прозвучал вызов по интеркому.
– Доктор, пришла миссис Уотерс, – объявила Беатрис. – Она очень довольна, что сегодня опоздала всего на четыре минуты.
27
Эндрю и Сара Уинклер прожили всю свою совместную жизнь в комфортабельной квартире на углу Йорк-авеню и Семьдесят девятой улицы на Манхэттене, за квартал от Ист-Ривер. Эта бездетная пара никогда не стремилась переехать в пригород. «Бог меня простит, – говаривал Эндрю. – Когда я вижу ворох листьев, я хочу, чтобы их убирал кто-нибудь другой». Эндрю, бывший бухгалтер, и Сара, бывший библиотекарь, были совершенно довольны своей жизнью пенсионеров. Несколько вечеров в неделю они бывали в Центре Линкольна или посещали лекции на Девяносто второй улице. Раз в месяц баловали себя каким-нибудь бродвейским шоу.
Обязательным пунктом в их ежедневном расписании была прогулка после завтрака. Они никогда не нарушали этого правила, если только погода не была экстремальной. «Туман – это нормально, но не ливень, – объясняла Сара друзьям. – Холод – тоже хорошо, но не ниже минус десяти; тепло – нормально, но только если термометр не зашкаливает за тридцать. Мы не хотим превратиться в овощи, но и не хотим умереть от обморожения или теплового удара».
Время от времени они прогуливались в Центральном парке. В другие дни выбирали пешеходную тропу вдоль Ист-Ривер. В это утро четверга они предпочли прогулку у реки, на которую отправились в своих одинаковых всепогодных куртках.
Ночью неожиданно прошел дождь, и Сара сказала Эндрю, что комментатор на телевидении почти всегда ошибается, поэтому начинаешь задумываться, сколько им платят за то, что они стоят перед камерой, тычут в карту и машут руками, показывая воздушные потоки.
– В половине случаев, когда они говорят, что возможен кратковременный дождь, льет как из ведра, – возмущалась она, когда они подходили к территории особняка Грейси, официальной резиденции мэра Нью-Йорка. – Хорошо хоть утром прояснилось.
Она вдруг схватила мужа за руку, прервав свой комментарий по поводу возмутительных прогнозов метеорологов.
– Эндрю, посмотри! Посмотри!
Они проходили мимо скамьи. Под скамью был втиснут большой мешок для мусора, из тех, что используются на стройках. Из мешка высовывалась человеческая ступня в туфле на высоком каблуке.
– О господи, господи… – простонала Сара.
Эндрю полез в карман куртки за сотовым и набрал 911.
28
В четверг утром после почти бессонной ночи Моника сразу отправилась в больницу. Часа в три по полуночи, когда она все еще пыталась справиться с сильнейшим разочарованием из-за смерти Оливии Морроу, ей пришло в голову нанять детектива, чтобы найти любые возможные связи, которые могли быть у этой женщины с ее родственниками.
И тем не менее ее продолжало преследовать чувство, что она упустила важную возможность. Ей не стало легче, даже когда в педиатрическом отделении ее остановил Райан Дженнер.
37 
