Последние отзывы

  21  

Тибо должен прийти к вечеру, и я, лежа в сене, думал о возможных последствиях нашего решения. Чем грозит Диане мой визит? И состоится ли он вообще? Согласится ли она принять меня тайно? Множество вопросов беспокоило меня. Теперь, живя в доме, где все пропитано запахами людей, я с уверенностью могу сказать, что научился контролировать себя. Меня теперь не мучила жажда в той, устрашающей как прежде, силе. Я просто все время испытывал ее. Постоянно подавляя тягу к человеческой крови, я научился не замечать ее, как не замечают боли в суставах, зная, что от нее нет спасения.

Но, меня волновало другое: причинив Диане столько страданий, могу ли я приблизиться к ней? Имею ли я право на это? Может, наша встреча вскроет ее зажившие раны. Мучимый сомнениями, я не находил ответа до самого вечера.

Наконец, послышался стук копыт по замерзшей земле, и Тибо, спешившись у дороги, чтобы не пугать лошадь, подошел ко мне.

— Ну, что?! Как Диана?! Ты видел ее?! Как она восприняла мою просьбу о встрече?! – забросал я его вопросами, потому что не мог найти ответа в его мыслях – он думал только о кружке сидра и замерзших ногах.

— Не знаю, как насчет вашего вида и, прости Господи, еды, но характер остался прежним. Дайте передохнуть, сударь, – проворчал Тибо. Неторопливо устроившись на заснеженном боку стога, он долго сморкался в большой носовой платок.

От нетерпения я был готов покусать своего неторопливого друга, из груди поднялся утробный рык, глухим эхом пронесшийся над лесом. Лошадь, привязанная к дереву на другом конце поляны и скрытая небольшой группой деревьев, в испуге шарахнулась в сторону. Тибо испуганно вскочил на ноги и, оглядываясь, торопливо крестился, шепча молитву.

— Ну?! … – грозно спросил я.

Все еще косясь на меня, и молясь в мыслях, Тибо осторожно присел на край стога:

— Вы, это, не надо так. Не сердитесь. А то, чего доброго, и до греха не долго.

— Ну? …. – опять переспросил я.

— Ладно, ладно. Видел я мадемуазель Диану. Вид, надо вам сказать, совсем печальный. Похудела бедняжка, осунулась, хорошо хоть есть начала, но все больше в своей комнате сидит и молится. Я через горничную попросил о встрече. Она приняла меня сразу, маркиз де Бонне был занят с вашим отцом, вот и не помешал нам никто. Я ей осторожно намекнул, что, мол, вести кое–какие имею о вас. Она сразу встрепенулась, глаза загорелись, даже порозовела, бедняжка. А я и говорю, что вы живы, но немного не такие, как раньше, болели, и болезнь вас изменила.

— Он что, оспой болел, и теперь не хорош собой? – спросила она меня.

— Нет, – говорю, – хорош, еще как, да только видеть вас опасается.

— Почему? – спросила она.

— Сложно объяснить, – говорю, – вот бы вам с ним повстречаться да и поговорить обо всем. Только о том, что он здесь, никто, даже маркиз де Морель не знает. Тайно он здесь. Болезнь–то не заразна, но он никого, кроме вас, видеть не может.

Она задумалась о чем–то, а потом и говорит:

— Хорошо, пусть приходит. Я буду ждать его в гостиной, ночью, в час.

— Нет, – говорю, – в гостиной нельзя, лучше в вашей комнате, простите за дерзость. – Она опять согласилась, сразу, не подумав даже, храни ее Господь, только сказала, что в ее комнату трудно пройти незаметно.

— И не надо, – говорю, – он через окно, того, прошмыгнет.

— Но моя комната на третьем этаже, как же он поднимется? – забеспокоилась она.

— Неважно, он у нас ловкий. Только, как я выйду, платком махните, чтобы я знал, где ваше окно, да на ночь не запирайте. – На том и порешили.

Я бродил вдоль кромки леса, прилегающего к поместью Пти Дюбуа. Волнуясь, вглядывался в окна, стараясь хотя бы мельком увидеть Диану. Наконец подошел назначенный час, и я пробрался к замку, стоявшему в глубине большого парка.

Перед тем, как взобраться к ее окну, я прислонился лбом к стене и долго стоял, пытаясь успокоиться и унять гулко ухающее сердце. Волнение, до дрожи в руках, не отпускало меня. Диана там, за окном, ждет меня. В одно мгновение я вскарабкался по стене и прильнул к стеклу. В комнате было темно, Диана не зажгла свечей. Сидя на стуле у тлеющего камина, она прислушивалась к шорохам за окном, пытаясь понять, каким образом я проникну в ее комнату. Ее были мысли полны нежности и любви. Она волновалась так же, как и я.

Тихонько приоткрыв окно, я невольно вдохнул запах комнаты. Огонь, ударивший меня, сшиб со стены! Скользя по ней, я упал в снег, оглушенный. Диана, ее запах! Это было не только желание крови! Это было еще и непреодолимое желание тела!! Я сел, с трудом сдерживаясь, шатаясь, как пьяный, ничего не соображая. Что еще за напасть? Чего, чего, но об этой стороне свидания я даже мысли не допускал! Так в чем же дело?

  21