Последние отзывы

  17  

Тоннель полого спускался вниз. Вскоре воздух посвежел, в нем стал явно ощущаться запах моря. Повернув за некрутой поворот, я увидел слабый свет и вскоре стоял на площадке. Чуть ниже плескались волны. С океана узкий лаз увидеть невозможно, так как его прикрывал широкий уступ. Сейчас, во время прилива, вода стояла на уровне «высокой» воды, видимо, это позволяло лодкам подойти вплотную к скале и разгрузиться. Да, легенды о моем предке–пирате явно подтверждались: старик был, бесспорно, не промах!

Вернувшись в пещеру, я вошел во второй тоннель, у входа в который дракон лежал, положив голову на лапы. Пройдя совсем немного, я увидел два помещения напротив друг друга. Вход в каждый из них перекрывали железные решетки, а к стенам крепились … оковы! Он что, держал пленников?! Озадаченный этим открытием, я пошел дальше в глубь тоннеля. Он заканчивался большой круглой пещерой. Из стен, покрытых плесенью и густой паутиной, в железных кольцах торчали истлевшие от времени факелы. На полу валялись остатки каких–то досок, при прикосновении рассыпавшихся в прах. Посредине пещеры высился узкий каменный стол, возле которого стояли грубые деревянные колоды, служившие, судя по всему, стульями. Скорее всего, пещера служила складом.

У входа в третий тоннель – изображение дракона, обернувшегося вокруг дерева и держащего в пасти ветку. Этот тоннель вел на поверхность, и выход из него находился в ближайшем лесу. Я быстро пробежал до его конца. Нашел вход в подземелье почти полностью заваленным, заросшим травой и кустарником. Не расчищая его, я выглянул в узкую щель и запомнил ориентиры.

У четвертого входа дракон стоял на задних лапах и держал свиток, прикрывшись хвостом, как зонтом. «Предок был с юмором – устроил картинную галерею!» – ухмыльнулся я. Этот тоннель был самым загадочным. Он имел природный шурф, уходящий отвесно вниз и заполненный морской водой.

Я подошел к шурфу, как раз когда начался отлив, и, вода, кружась стремительным водоворотом, уходила вниз. Океан дышал приливами и отливами, каждые 6 часов меняя свой уровень. Во время отлива он в кипении вод оставлял за собой обнаженные острова, дно, украшенное, как драгоценностями морскими звездами, водорослями и ракушками, образовывая под скалами широкий пляж. Во время прилива его стремительный подъем догонял всякого, кто замешкается, и беднягу ждала неминуемая гибель.

Не раздумывая, я бросился в воду. Обходиться долгое время без воздуха было непривычно. Мое зрение нисколько не ухудшилось в воде, и я внимательно осматривал стены, стараясь понять, зачем понадобилось пробивать ход к этому шурфу. Немного погодя, я нашел ответ: в стене зиял широкий лаз. Ухватившись руками за его край, я втянулся в него, борясь с бешеным течением. От входа вверх шли ступени, вырубленные в естественном тоннеле, вода неглубоким ручьем стекала по ним. Поднимаясь все выше, я попал в грот и остановился, изумленный.

Стены этого естественного грота были увешаны старинными драгоценными коврами и гобеленами, узкие щели пропускали неверный свет. Каменные полки и ниши, высеченные в скале, были уставлены драгоценными вазами, изящной золотой и серебряной посудой. Посреди грота стояла массивная мебель времен Роллана Нормандского, пол устилали истлевшие восточные циновки. На одном из столов я заметил ларец, привлекший мое внимание искуснейшей работой. Приподняв крышку, я увидел свитки старинных пергаментов, золотые монеты и горсть драгоценных камней изумительной красоты и размера. Полюбовавшись на камни, я стал рассматривать свитки: в них говорилось о походах моего прапрадеда. Записи не были ностальгическими воспоминаниями – скорее памятками и отчетами. В них содержались сведения о пиратских походах его молодости и военных набегах с дружинами Ролана: сколько прибыли было получено от того или иного похода, где и как были спрятаны сокровища.

Я читал, и невольно, то ужасался жестокости того времени, то удивлялся несомненному благородству некоторых поступков Тьёдвальда и его соратников. Пиратское прошлое, возможно, не позволяло деду полностью довериться своим домочадцам, и он устроил себе тайник, где мог время от времени уединиться и предаться воспоминаниям, спрятать часть своих богатств. В одном из свитков я прочел о шхуне, затонувшей во время шторма у фьордов скандинавского полуострова. На ней, судя по описаниям Тьёдвальда, находился огромный клад.

Долго, до позднего вечера, я провел в тайнике своего самого загадочного из предков, читая и пытаясь представить его приключения, его заботы и чаяния. И постепенно стал приходить к мысли, что мы с ним чем–то похожи. Мы оба, как неприкаянные, не имели цели и будущего. Он, ожидая смерти в каждом бою, не заглядывал далеко вперед. Я же вообще не мог представить своего сколько–нибудь ближайшего будущего. Но в конце концов, пройдя долгий путь, он все же нашел свое пристанище, возможно, и мне найдется место в этом жестоком и несправедливом мире.

  17