Последние отзывы

  14  

* * *

Из пошивочной мастерской Лиза выскочила как ошпаренная. В коридоре налетела на Катерину Баранову, чуть с ног не сбила. Катерина фыркнула и злобно погрозила кулачком вслед убегающей Лизе. Но тут в дверях появился сиятельный князь, красный как вареный рак. Хотел было побежать за ускользающей Лизой (это в его-то годы!), да натолкнулся на Баранову.

— Следишь, мерзавка! — хрипло гаркнул он бывшей пассии. — Что, завидно?

Катерина улыбнулась слаще некуда и пролепетала:

— Чему завидовать? Глупости или неблагодарности? Да у этой дурочки сердца нет. Коли было, она бы от вашего внимания в счастье пришла. По мне, так даже лицезреть ваше сиятельство и то блаженство.

— Неужто я тебе так люб? — капризно поинтересовался князь и ткнулся в объемистые груди Катерины.

Та обняла его, закатив глаза. Сама сладко думала:

«Господи, конечно ж, люб! Мне бы только в твоих пассиях еще пару годков удержаться, я бы жизнь новую начала. Театр бы этот ненавистный к черту послала, подарки твои ювелирные продала да и завела бы себе собственный трактир на бойком месте. Вот где жизнь настоящая! Военные франты на постой останавливаются, почтари мимо летят, купцы заезжие гуляют — и со всех денежки бегут. В мой карман, мою казну! Но пока для трактира средств маловато. Дарам княжеским пополнения требуются — побольше и пощедрее!»

И Катерина смачно чмокнула князя в его напудренный парик:

— Уж как вы мне любы, ваше сиятельство!

— Докажи, прелестница! — Князь игриво провел по подбородку девицы.

— Да хоть сейчас! — страстно прошептала Катерина.

— Тогда пойдем! — И князь потащил девицу за собой.

Позади пошивочных мастерских обнаружилась небольшая комнатка, скорее даже чуланчик. Но обставлен этот чуланчик был почти по-царски: кругом ковры и на стенах, и на полу, в центре — огромная кровать под розовым балдахином, прямо перед кроватью — огромное зеркало венецианского стекла, установленное так, чтобы открывался самый откровенный вид с кровати.

Катерина ахнула.

— Не ожидала? — хихикнул князь. — Я тебя сюда еще не водил.

Катерина закусила губу. Конечно, эдакие хоромы сиятельный ловелас обустроил для своей новой любовницы Лизки. Но не лежать невскому подкидышу на этом роскошном ложе, не получать за это даров княжеских. Только ей, Катерине, должны доставаться сии дары. А уж она-то отдарит!

Девица пылко вскрикнула и бросилась на кровать, потянув за собой князя.

* * *

На спевке Лиза не попала в такт. Через четверть часа и вовсе, начав свою арию, спуталась в словах. Маэстро Меризи был изумлен. Его прилежнейшая ученица оказалась совершенно не готова к репетиции.

— Отчего ты не выучила партию?! — почти зло осведомился Антонио. — Генеральный показ на носу. Сама императрица пожалует!

Лиза стояла на авансцене, раскрасневшаяся и поникшая. Маэстро решил сменить гнев на милость — все-таки стоит присматривать за девочкой. Вдруг она и есть та, которую ищет его друг Франческо? Впрочем, нет, не может быть!..

— Все свободны пока! — крикнул он певцам на сцене. — Я позову. А ты, Елизавет, подойди ко мне!

Лиза ссутулилась. Обычно маэстро называл ее так официально, только когда сердился по-настоящему. Но что делать, если после сцены в примерочной комнате у Лизы в горле ком стоит и сердце трепещет от страха. Это ведь надо — так поступить с самим князем Голобородко! Это же не футляр с сережками под сиденье кареты спрятать… Тогда князь решил, что слуга забыл отнести подарок Лизе и приказал его выпороть. Жесток князь! Об этом все знают и рассказывают. Это пока он смотрит на Лизу маслеными глазками и улыбается — ждет, что она одарит его любовными ласками. А как поймет, что не будет ласк, — что тогда?!

Господи помилуй, князь же сживет ее со света! Она ведь сирота беззащитная. Ни родителей, ни друзей. Да и были бы друзья, разве им расскажешь о том, как сладко причмокивал он, как гладил ее липкими пальцами, как жарко шептал слова такие соблазнительные: драгоценности, наряды, выезд, собственный дом…

Кому про такое расскажешь? Никто в театре не поймет, что от всего этого можно отказаться. Даже подруга Дуня Волкова дурой обзовет. А как иначе, раз от своего счастья отказываешься? Дура — она и есть дура. Карьера певицы недолга. А не дай Бог, потеряешь голос — одна дорога в работный дом. Или того хуже — в нищенки. Да любая — что певица, что актриса — о своем будущем с ужасом думает. Сценический век прост: на сцене царишь, пока при тебе молодость — тут тебе и обожание, и подарки. А молодость прошла — и корке хлеба будешь рад.

  14