очень нудно 
142 
– Выслушайте меня, повелитель!
Теодорих остановился и недовольно спросил.
– Что еще?
– Повелитель, я просто хотел поделиться с вами своими подозрениями…
– Это касается недуга королевы?
– Да, господин. Мне кажется… Я даже почти уверен, что он вызван ядом.
Красная пелена застлала взор короля, но он усилием воли взял себя в руки.
– Ты считаешь, что королеву отравили?
Лекарь утвердительно кивнул.
В голове Теодориха роем закружились мысли: «Кто? Зачем?! Кому понадобилось отравить королеву ядом?.. Она же никому не делала зла! Каждое воскресенье раздавала милостыню обездоленным… Всячески помогала им…» И вдруг страшная догадка озарила его: «Гертруда! Только она могла!.. Только ей выгодна смерть Суавеготы».
* * *
Гертруда, вполне уже оправившаяся от родов, готовилась к встрече с королем. Ей успели сообщить не только о его прибытии в Реймс, но и о том, что первым делом он направился в покои королевы. «Ничего, скоро все изменится, – торжествующе думала она. – Скоро Теодорих будет спешить только ко мне и к своему наследнику».
Когда король вихрем ворвался в ее покои, Гертруда, решив, что он снедаем любовным нетерпением, поспешила навстречу с раскрытыми объятиями. Однако Теодорих, словно и, не заметив ее, прямо с порога прошагал к детской люльке.
– Твой сын! – гордо произнесла наложница, приблизившись к повелителю. – Я назвала его Теодорихом. В твою честь…
Король, полюбовавшись малышом, перевел вмиг потяжелевший взор на нее, и она, интуитивно почувствовав беду, в страхе отступила. «Неужели он догадался?! Нет, не может быть!» – забилась в голове тревожная мысль. Вслух же она вкрадчиво осведомилась:
– Я провинилась перед тобой, мой господин? Тебе не нравится имя, которое я дала нашему мальчику?
Король резко схватил наложницу за руку и, крепко сжав ее, привлек к себе, чтобы заглянуть прямо в глаза.
– Ты… Ты… – он буквально задыхался от гнева. – Ты – змея, которую я пригрел на своей груди!
Гертруда побледнела, а кормилица и прислужница поспешно ретировались из комнаты.
– Я не понимаю причину твоего гнева, мой повелитель, – пролепетала наложница. – И мне больно… – она указала глазами на свою руку, которую король сжимал не в меру сильно.
– Сейчас тебе станет еще больнее! – Теодорих обнажил меч.
Гертруда вскрикнула.
– Что случилось, мой господин?! Меня оклеветали? Клянусь, я была верна тебе! – пылко воскликнула она.
– Признавайся, ты отравила королеву?! Ты! Я уверен! – выкрикнул Теодорих и, побагровев от гнева, занес над головой женщины меч.
Та вмиг обмякла и начала оседать. Теодорих выпустил ее руку, и она упала на пол, застеленный меховым ковром.
Король потерял счет времени. Он не знал, сколь долго простоял с обнаженным мечом над наложницей. Из состояния оцепенения его вывел писк малыша.
– Не притворяйся! Вставай! – приказал он Гертруде ледяным тоном. – И выслушай мою волю.
Женщина покорно поднялась, понимая, что притворяться далее нет смысла.
– Ты покинешь Реймс тотчас же! Сына я признаю законнорожденным. Он ни в чем не будет нуждаться и вырастет, как и подобает королевскому сыну.
Гертруда хотела что-то сказать, но король смерил ее столь гневным взглядом, что она так и не осмелилась раскрыть рта.
ЭПИЛОГ
534 год от Р. Х.
После исповеди Суавегота промучилась еще несколько дней, приходя в сознание лишь изредка и ненадолго. Король не покидал покоев умирающей супруги ни на минуту.
Однажды он, совершено измученный, заснул прямо около ложа Суавеготы, и ему привиделся удивительный сон: словно живет он в скромной хижине, очень похожей на ту, в которой обитала долгие годы Озерная ведьма…
Когда Теодорих проснулся, Суавегота уже не дышала.
На следующий день король Австразии приказал отслужить заупокойные молебны во всех христианских и арианских храмах королевства.
Сам же после смерти жены почти ни с кем уже не разговаривал и не покидал своих покоев, предавшись размышлениям о жизни. Часто вспоминал предательски убитых сыновей Хлодомира. Почему он тогда не помешал братьям? Ведь он же не испытывал никакой личной ненависти к их племянникам!..
Теперь, спустя годы, он понял: всему виной была жажда власти. Ну как же! Ему хотелось новых земель, расширения королевства, еще большего величия! И что? Да, сейчас его королевство огромно. Одни только Нарбонская Галлия и Оверни приносят доходы, как Бургундия и все долевое королевство, вместе взятые. Но отчего-то теперь это стало для него не важным. Он устал…
142 
