Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
135 
– Предательством тоже, – отрезала королева. – Поговори со своими советниками, прежде чем встретишься с послами. Я же постараюсь узнать о настроениях Теодориха от Гертруды.
– Ты возлагаешь слишком большие надежды на мою дочь, забывая, что она – всего лишь наложница.
Аудовера промолчала, ибо не собиралась объяснять своему недальновидному супругу, что порой наложницы имеют на королей влияние гораздо большее, нежели их законные жены. Покончив бурную беседу с мужем, Аудовера отправилась в покои падчерицы.
Выслушав подробный рассказ Гертруды о ее пребывании в Меце, королева сказала:
– Если ты не изменишь своего поведения, то так и останешься наложницей! А там, глядишь, и соперница появится, гораздо моложе и красивее тебя.
– Но что же еще я могу сделать? – искренне удивилась Гертруда.
– Ты должна стать женой Теодориха!
– Но по законам арианства, которое я приняла в Меце, у короля должна быть только одна жена! И только смерть может разлучить супругов.
– Ты права, дитя мое: только смерть, – подтвердила Аудовера, и глаза ее хищно блеснули. Затем она извлекла из напоясной сумочки миниатюрный флакон римского стекла и протянула его падчерице со словами: – В этом флаконе – твое будущее. И твоя власть.
Пересилив страх и нерешительность, Гертруда взяла смертоносный флакончик.
Глава 4
Когда послы вместе с Гертрудой вернулись в Мец, Храмн подробно отчитался королю о переговорах в Бёблингене, в том числе о нежелании Герменфреда уступать Фрейбург Австразии.
Теодорих развернул привезенное Храмном послание от бывшего союзника и бегло ознакомился с ним. Латынь казалась безупречной, но за витиеватыми фразами таился лишь один смысл: Фрейбург остается под короной Тюрингии. В том же послании секретарь – из пленных римлян, был подарен Герменфреду Теодорихом Великим – приносил также извинения и искренние сожаления по поводу гибели франкских воинов во Фрейбурге, а затем долго и пространно пытался обосновать причины, побудившие короля Тюрингии прибегнуть к столь жестким мерам. В знак же примирения Герменфред отправил в Мец вместе с сим письмом дары, призванные смягчить гнев Теодориха.
Король Австразии отбросил письмо, пытаясь подавить растущее раздражение.
– И что ты думаешь по этому поводу, Храмн?
Букеларий задумался на некоторое время, а затем высказал свое мнение:
– Выход только один – война, мой господин. Ибо Герменфред, нарушив договор, тем самым оскорбил вас.
– Ты прав, Храмн, войны не избежать. Значит, нужно искать союзника.
Храмн, будучи осведомлен о непростых отношениях между сводными братьями-королями, принялся размышлять вслух:
– У Хильдеберта искать поддержки не стоит. Он не перестает зариться на доставшиеся вам после смерти Хлодомира и его сыновей земли Оверна и богатейший Клермон. От такого союзника в любой момент можно ожидать удара в спину. А вот Хлотарь…
– Конечно, Хлотарь! – подхватил Теодорих ход мыслей Храмна. – Он наплодил столько сыновей, что вряд ли ему хватит Суассонского королевства, чтобы обеспечить каждого из них землей и троном. Я немедленно отправлюсь к Хлотарю на переговоры и поддержу свою просьбу насчет союзничества дарами. Кстати, Храмн, что там мне прислал Герменфред? Опять меха?
– Да, мой повелитель, меха и серебро тюрингской работы, правда, на мой взгляд, несколько грубоватой.
– Ничего, Храмн, серебро остается серебром в любом виде. Если чаши и украшения вдруг придутся Хлотарю не по вкусу, он прикажет своим мастерам переплавить их и изготовить более изящные вещи. Надеюсь, что в союзе с Хлотарем мы завоюем Тюрингию целиком, а затем разделим ее поровну. Думаю, на таких условиях мой брат согласится выступить в совместный поход. Я же пока сделаю вид, что удовлетворен дарами Герменфреда и его нелепыми объяснениями. Мне необходимо выиграть время и усыпить его бдительность.
* * *
Прежде чем отправиться в Суассон, Теодорих решил посетить родной Реймс. Королева Суавегота отнеслась к появлению Гертруды враждебно. Король, желая загладить вину перед женой, преподнес ей дорогие подарки.
– Золотом и серебром ты не залечишь мои душевные раны, – упрекнула она его. – Я не намерена делить тебя с язычницей и потому приняла решение покинуть Реймс. Уеду в Ахен или в Амьен.
– Гертруда – не язычница! – воскликнул Теодорих. – Она арианка. И – всего лишь наложница. Разве я виноват, что на склоне лет возжаждал вдруг любви юной девы?!
135 
