Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
7 
* * *
Супруги Погремцовы все чаще посещали Астафьево-Хлынское, граф также не отставал и при каждой возможности приезжал в гости, наслаждаясь обществом Натальи Дмитриевны.
Надо сказать, что Наташенька, как барышня благовоспитанная и образованная, неплохо музицировала на фортепиано и пела, чем доставляла удовольствие не только родителям, но и богатому соседу.
Родители Натальи, оставаясь наедине, не раз обсуждали, что хорошо бы выдать дочь за графа, но все же решили повременить со своими планами, решив, пусть привыкнут друг к другу, а там и, глядишь, все промеж них и сладится.
Примерно через месяц, в начале июня граф Астафьев прислал Погремцовым приглашение на свой день рождения, где должны были собраться много полезных особ, таких как: предводитель уездного дворянства, полицмейстер, конфидент note 3 генерал-губернатора и так далее и тому подобное.
Мария Ивановна засуетилась, озадаченная тем, что Наташенька должна предстать перед предполагаемым женихом и изысканным калужским обществом в наилучшем свете. Она, прихватив с собой дочь, помчалась в город, в модный магазин, дабы прикупить ткань на бальное платье, тесьму, кружева, новые туфли, заколки… и еще бог знает что, без чего юная особа просто не может обойтись на балу и праздничном ужине.
Планы Натальи Дмитриевны были нарушены, она ехала в пролетке молча, надув свои прелестные губки.
— Ах, маменька, ну отчего такая суета? У меня платьев — полная гардеробная. Зачем мне еще одно? И так носить некуда…
— Не волнуйся, скоро будет куда, — многозначительно заметила Мария Ивановна.
Наташа растерялась, сердце екнуло.
— Не понимаю вас…
— Скоро поймешь. Дмитрий Федорович желает тебя выдать замуж. Надеюсь, ты не ослушаешься своего отца?
Девушка открыла рот от удивления.
— И… и позвольте спросить: за кого?
— За графа Астафьева…
У Наташи упало сердце.
— Но он же старше папеньки на двадцать лет, а меня — на сорок! — пыталась возразить она.
— Ну и что! Эка невидаль! А за кого тебя выдать, позволь спросить? Вокруг помещики сводят еле-еле концы с концами. Ты так хочешь жить?
— Нет… но…
— Никаких «но»! Отец поговорит с графом, они — давние друзья. Да и тот выказывал намеренье жениться, стало быть, не потерял еще интерес к женщинам.
— Но, маменька! Почему на мне? Пусть найдет еще кого-нибудь, скажем, вдову…
— Наташенька, ты что, не желаешь жить в Санкт-Петербурге? Блистать на балах?
— Желаю, конечно… Но граф стар! Маменька, я не хочу выходить за него! — уверенно заявила Наташа.
— Ишь, взбеленилась! А кто тебя спросит? Отец велит, и выйдешь за графа!
Наташа тихонько заплакала: «Нет только не за старого Астафьева… А как же Константин? Он такой красавец и обходительный… Надо что-то предпринять… Но что?»
3
Дмитрий Федорович Погремцов сел в пролетку, которой правил небезызвестный Пантелемон, и направился в Астафьево, дабы засвидетельствовать почтение графу, а также выразить благодарность за приглашение на ужин в честь дня рождения. На самом же деле помещик Погремцов надеялся переговорить с графом о Наташеньке, дабы устроить ее судьбу. А предстоящее мероприятие могло быть весьма «на руку», так как давало возможность сообщить калужскому высшему обществу о предстоящей помолвке.
Дмитрий Федорович волновался: «А если Павел Юрьевич не захочет? Или скажет, мол, слишком молода? Да и мало ли что…»
Граф встретил друга с распростертыми объятиями. Они выпили наливочки, закурили отменные английские сигары, к которым граф пристрастился еще в Санкт-Петербурге.
— Я, собственно, Павел Юрьевич, хотел обсудить с вами весьма деликатное дело, — начал Погремцов издалека, выпуская изо рта струйку дыма.
— Говорите, друг мой, без обиняков. Чем я могу помочь вам?
— Дело в том, что Наталья Дмитриевна достигла того возраста, что пора бы подумать о замужестве…
— Да-а-а… Наталья Дмитриевна — прекрасная барышня, — протянул граф многозначительно. — Был бы я помоложе лет на двадцать… Ух! Простите, Дмитрий Федорович, за вольность.
Погремцов не ожидал подобной реакции графа, и тотчас сделал вывод: граф не равнодушен к Наташеньке… И это прекрасно!
— Так вот, ваше сиятельство, Павел Юрьевич, отчего бы вам и не сделать этот «ух»?
— В смысле?
— Жениться на моей дочери. И породнились бы мы с вами. А?
7 
