Последние отзывы

  25  

* * *

В ночь с понедельника на вторник Наташа спала плохо, постоянно ворочалась, не помогали даже успокоительные отвары пустырника и душицы. Мало того, что девушка заснула уже заполночь, ее одолевали сны, сменяя один другой.

Сначала ей приснился граф Астафьев, он поднял фату с ее лица и поцеловал… Наташа чувствовала отвращение даже во сне и застонала. Глаша вскочила с кушетки:

— Наталья Дмитриевна, что с вами?

Девушка открыла глаза.

— Дурной сон, Глаша, поди спать.

Она перевернулась на другой бок и попыталась заснуть, сон навалился тяжело. Снилось, словно едет она в дрожках с маменькой. Неожиданно на них нападает отряд разбойников: все в черных масках и черных плащах, что развеваются по ветру. Некто хватает ее из дрожек и сажает перед собой на лошадь. Маменька кричит вслед, ее крик слабеет и совсем удаляется и затихает…

Похититель привозит девушку в замок, что на высокой скале. Наташа молит его:

— Отпустите меня, сударь!

Но тот лишь смеется, его смех зловещ и страшен…

Злодей хватает свою жертву и на руках несет в спальню, где их ожидает огромная кровать. Он бросает на ложе невинную девушку и наваливается на нее…

— Господи, Наталья Дмитриевна! Проснитесь же! — Глаша трясла девушку, но та продолжала стонать. Наконец она очнулась.

— Что, что такое?

— Вы опять стонали и плакали во сне.

Наташа села, ее рубашка взмокла от холодного пота.

— Ужас-то какой, Глаша… Принеси мне рубашку свежую из комода… Ох, завтра ехать к графу…

Глаша переодела молодую барыню, накрыла одеялом, словно маленькую.

— Хотите, я посижу с вами, пока не заснете?

— Да, Глаша…

* * *

Наталья проснулась поздно, голова болела, словом, настроение юной барышни было отвратительное. Если бы не предупредительная Глаша, которая уже подготовила кувшин с водой для умывания, она бы вообще не встала с постели.

— Наталья Дмитриевна, вот и славно! Проснуться изволили.

Молодая барыня потянулась, зевнула и протянула:

— А-а-а… Это ты. Голова разламывается… Не хочу вставать. Да и зачем?

— А затем, Наталья Дмитриевна, что сегодня его сиятельство пожалуют. Неужто не спуститесь к нему в залу? Чай, барин-то расстроится и, не дай Бог, опять расправы учинять станет.

— Да, Глаша, ты, пожалуй, права. Надо вставать.

— Вставайте, вставайте, я вас умою, причешу. Какое платье сегодня пожелаете надеть?

— Глаша, да какая разница? Любое…

— Нет, Наталья Дмитриевна, его сиятельство и батюшка ваш должны видеть вас прибранной, нарядной, свежей.

— Ох, и умна ты Глаша! Быть бы тебе экономкой!

— Чай, буду еще…

Глаша поливала из кувшина Наталье на руки, та умылась и села перед зеркалом.

— Совсем я подурнела взаперти… А ты, Глаша, как считаешь?

Глаша взяла гребень и начала с кончиков расчесывать длинные волосы девушки.

— Побледнели вы малость. Так сколь переживаний с ентой свадьбой!

— Так, сегодня вторник, — рассуждала Наталья, — в субботу венчание и банкет в графском доме. — Девушку передернуло от этой мысли. — Ты, помнится, говорила, что сумеешь передать письмо Константину.

— Точно так-с, Наталья Дмитриевна, снесу его в дупло дуба. Проберусь, никто и не заметит.

После утреннего туалета Наталья села за секретер и бегло, на одном дыхании, написала:

«Константин, любовь моя!

В субботу я стану графиней Астафьевой, если в ход сих событий не вмешается провидение или… Словом, умоляю что-нибудь предпринять. Я готова к любому твоему решению, лишь бы только не выходить за постылого графа».

* * *

После обеда, в два часа по полудни, граф Астафьев приехал в Погремцовку навестить невесту и своих тестя и тещу.

Мужчины обнялись и расцеловались, какие могут быть церемонии между своими людьми, можно сказать, уже родственниками.

— Как Наталья Дмитриевна? — поинтересовался граф.

— Хорошо, сейчас она спустится в гостиную.

Наталья расправила кружева, которые пышно ниспадали с декольте и рукавов, и по требованию папеньки изволила направиться в гостиную.

— Ах, бонжур, Наталья Дмитриевна! — воскликнул граф при виде своей очаровательной невесты, что и говорить, она выглядела прекрасно в нежно-лиловом платье.

Девушка слегка поклонилась и невольно покраснела, что весьма понравилось жениху.

— Как ваше самочувствие, Павел Юрьевич?

  25