Последние отзывы

  37  

— Летчик?! — ужаснулась Валя. — Да еще военный! Как же, отлично понимаю: романтика, небо, герой-пилот — мужик с крыльями. Только что там за этим романтическим ореолом? Государственная зарплата, гарнизоны — страшно представить! В каком он звании?

— Капитан, — мечтательно произнесла Аня.

— С ума сойти! Был бы еще генерал, или полковник на худой конец, тогда можно было бы как-то перебиться. У тебя теперь несовершеннолетний брат, Тёмка, еще будут дети, ты соображаешь, на что себя обрекаешь? Одной любовью сыт не будешь — известная истина. К тому же любовь хороша, пока ты от мужика на расстоянии, а поживи с ним годик-другой, и вся любовь улетучится. Я уже нахлебалась выше головы. Оба раза, вступая в брак, честно готовила себя к тому, что придется терпеть мужские недостатки, только потом такое всплывает, что впору удавиться. А им, извергам, хоть трава не расти, они ведь махровые эгоисты, делают только то, что им самим удобно.

Твой летчик ради тебя бросит авиацию? Как бы не так! У настоящего мужика женщина не бывает на первом месте. Чего тебе с Виктором не хватает? Он тебя на руках носит, живешь себе, забот не знаешь.

— С Витей чего не хватает? Любви не хватает! Ты рассуждаешь точно как моя мать. А мне и нужен настоящий мужик. Мы постоянно пытаемся подогнать мужчин под свое мировоззрение, впихнуть в свой идеал, забываем, что они устроены на другой манер, не так, как мы, а потом кричим: козлы! сволочи! Да не козлы они и не сволочи, а просто такие, какими создал их Господь Бог. Я люблю их настоящих, не выдуманных — папу, Матвея, Сережу, Тёмку своего, а та безмозглая дура, которая посмеет вякнуть, что все мужчины сволочи, будет иметь дело со мной!

Думаешь, мне легко? Только обжилась в новой квартире, столько нервов и сил затратила на ремонт, подборку мебели, всего оформления. Теперь придется все бросить, а главное — как объясниться с Витей? Оставаться с ним под одной крышей я не могу, не важно, буду жить с Матвеем или нет, но наша встреча все во мне перевернула: нельзя, чудовищно совершать по отношению к самой себе насилие — любить одного, а спать с другим.

— Ты помешалась, — убежденно констатировала Валя. — Побыла где-то три дня и решила сломать себе жизнь. Не обессудь, но в этом есть что-то ненормальное. Ты совершенно не знаешь этого парня, может быть, он пьяница…гм…ну хорошо — летчик вряд ли окажется пьяницей…а вдруг он садист, да! будет тебя дубасить что ни день, а? Может, он мужлан, грубиян, солдафон, в конце концов!

— Тьфу, Валя! — рассердилась Анна. — Где ты такое слово выискала? Матвей — офицер Российской Армии. И папа мой офицер. Ты вслушайся, как это звучит. Я там мальчишек видела, сверстников Сережи, для них слово «офицер» — это честь, достоинство, высокий жизненный смысл. Они не толкутся, как наши, с бутылками пива в руках, не бросаются в секты, не становятся добычей экстремистских организаций, потому что у них есть цель. Они серьезно, без дураков, готовятся к профессии военных летчиков, чтобы на деле защищать родину, а не бегать с железными прутьями по базарам.

А еще я там познакомилась с подполковником Богдановым, он тоже летчик. Валька, говорю тебе, нам здесь такие мужики и не снились, как бог свят!

В разгар сего страстного монолога в дверь заглянул Леонид.

— Анечка, — жеманно протянул он в нос, — прибыл ваш поклонник, Огнивцев. Что ему передать? Кстати, молодой человек, с которым вы пришли, стоит сейчас возле вашей машины. Я наблюдал за ним, и у меня сложилось впечатление, что он плохо представляет, где находится.

Аня, а за ней и Валя кинулись на улицу как два спринтера, если только спринтеры в состоянии бегать на высоченных каблуках. К счастью, Сережа никуда не ушел, но обнаружил у стены лежащего человека в полубессознательном состоянии, присел рядом, тряс его за плечо и задавал какие-то вопросы.

Аня промчалась мимо Огнивцева, упитанного мужчины лет еще довольно молодых, одетого с претензией на экстравагантность; в частности, на голове у него красовалась широкополая шляпа, весьма напоминавшая бессменный головной убор известного артиста; но что хорошо артисту, не совсем уместно в повседневной жизни, равно как и замысловато накрученный вокруг шеи шелковый, неоправданно яркий шарф.

Даже в том случае, если бы сердце Анны было абсолютно свободно, а известная графа в паспорте девственно чиста, мужчина, одетый подобным образом, изначально не имел бы у нее никаких шансов. Аня органически не выносила красующихся мужчин, была в этом смысле старомодна и пересматривать своих взглядов не собиралась.

  37