Последние отзывы

  136  

– Только не провоцируй его, – прошептала я. – У нас остался последний шанс.

Губернатор сидел за столом.

– Входите, – сказал он, вставая. – Очень рад вас видеть снова, отец Майкл.

– Спасибо, – ответил священник. – Лестно, что вы меня запомнили.

– Ну, знаете ли… Вы прочли проповедь, которая меня не усыпила, а это удавалось немногим. Вы ведь и молодежной секцией заведуете, не так ли? Сын моего друга, с которым мы студентами жили вместе в общежитии, год назад попал в неприятности. А потом он начал работать с вами. Джо Каччатоне.

– А, Джоуи. Отличный парень.

Губернатор взглянул на меня.

– А вы, должно быть…

– Мэгги Блум, – сказала я, протягивая руку. – Адвокат Шэя Борна.

Я раньше никогда не видела губернатора так близко и автоматически подумала, что по телевизору он кажется выше.

– Ах да. Печально известный Шэй Борн.

– Как же так получается, – сказал ему Майкл, – что вы, практикующий католик, одобряете смертную казнь?

Я изумленно моргнула. Я ведь только что просила не провоцировать губернатора!

– Я просто выполняю свои обязанности, – пояснил Флинн. – Существует множество вещей, которые я осуждаю как личность, но вынужден делать как профессионал.

– Даже если человек, которого должны убить, невиновен?

Взгляд Флинна сразу стал жестче.

– Суд решил иначе, отче.

– Поговорите с ним, – попросил Майкл. – Отсюда до тюрьмы ехать минут пять. Выслушайте его – а потом уже решайте, заслуживает ли он смерти.

– Мистер Флинн, – вмешалась я, преодолев наконец неловкость, – во время… исповеди Шэй указал на некоторые обстоятельства, не принятые во внимание при первоначальном рассмотрении дела. По его словам, жертвы погибли случайно, когда мистер Борн пытался защитить Элизабет Нилон от сексуальных посягательств ее отца. Нам кажется, что мы сможем собрать необходимые доказательства, если исполнение приговора будет отложено.

Губернатор побледнел.

– А я думал, тайна исповеди свята.

– Мы обязаны ее нарушить, если в противном случае будет совершено преступление или чья-либо жизнь окажется в опасности. В данном случае действуют оба правила.

Губернатор сложил руки на груди и словно отрешился от всего происходящего.

– Я высоко ценю вашу озабоченность – как религиозную, так и политическую. Я приму вашу просьбу к рассмотрению.

Уж я-то понимала, когда меня отшивают. Покорно кивнув, я встала, и отец Майкл последовал моему примеру. Мы снова пожали губернатору руку и поплелись прочь. Заговорили мы уже на улице, под усеянным звездами небом.

– Значит, – сказал Майкл, – ответ отрицательный.

– Значит, нужно подождать. И только потом получить отрицательный ответ. – Я спрятала руки в карманы куртки. – Ну, поскольку вечер насмарку, я, пожалуй, вынуждена попрощаться…

– Ты же не веришь, что он невиновен.

– Не верю, – вздохнула я.

– Тогда почему ты готова за него бороться?

– Когда я была маленькой, я просыпалась двадцать пятого декабря и это был самый обычный день. В пасхальное воскресенье я одна ходила в кино. Я борюсь за Шэя, потому что знаю, каково это, когда из-за своих убеждений ты вынужден жить на обочине.

– Я… Я не знал…

– Да откуда тебе знать? – с грустной улыбкой сказала я. – Люди, сидящие на троне, обычно не видят, что написано внизу. До понедельника, отче.

Идя к машине, я спиной чувствовала его взгляд. Меня словно одели в плащ из солнечного света; на лопатках моих будто выросли ангельские крылья – крылья тех ангелов, в которых я не верила.

Вид у моего клиента был такой, будто его переехал грузовик. Закрутившись в попытках спасти Шэю жизнь, отец Майкл не довел до моего ведома, что тот начал курс саморазрушения. Лицо его потемнело от струпьев и синяков, на руках – теперь, после фиаско в суде, прикованных к поясной цепи – виднелись глубокие царапины.

– Хреново выглядишь, – пробормотала я.

– Когда меня повесят, буду выглядеть еще хреновей, – прошептал он в ответ.

– Мне нужно с тобой поговорить. О том, что ты сказал отцу Майклу…

Но прежде чем я успела задать хоть один вопрос, судья вызвал Гордона Гринлифа для заключительной речи.

Гордон, грузно покачнувшись, встал.

– Ваша честь, это дело уже потребовало огромных – и напрасных – трат времени и средств. Шэй Борн признан виновным в совершении двух убийств. Он совершил самое чудовищное преступление в истории штата Нью-Хэмпшир.

  136