30 
– Хорошо… – едва слышно сказал мальчик и испугался, голос показался ему чужим. Он немного помолчал и спросил: – Где я?
– В монастыре, – коротко ответила настоятельница.
Мальчик потёр лоб ладошкой.
– А он?
Настоятельница догадалась, что речь идёт о том самом убитом мужчине, обстоятельствами гибели которого занимается здешний прево. Но, увы, в своём расследовании он не слишком-то продвинулся.
– А что ты можешь сказать о мужчине, который сопровождал тебя?
Мальчик пожал плечами.
– Он охранял меня… А потом почему-то увёз… Кажется, тоже из монастыря… Не помню точно какого… Но монахи называли себя вало… Нет не помню… – Бернар снова потёр лоб ладошкой. – Голова немного кружится…
Настоятельница догадалась: о каком монастыре идёт речь.
– Вероятно, вас приютили валломброзанцы, – предположила она.
Мальчик кинул.
– Возможно, я точно не помню…
– А ты помнишь своё имя?
Мальчик кивнул.
– Бернар…
Мать настоятельница обрадовалась, что после такого потрясения ребёнок окончательно не потерял память.
– А где ты жил раньше? – ласково спросила она.
Бернар задумался.
– В замке… Он большой и красивый… В нём рухнула башня, потому что был сильный дождь и гроза… И меня увезли…
– А ты помнишь название замка?
Бернар пристально, не моргая, смотрел на мать настоятельницу.
– Нет… – признался он и тяжело вздохнул. Затем рукой дотронулся до груди и из-под рубашки извлёк александрит.
– Редкий камень, – заметила настоятельница. – А кто тебе его подарил?
Бернар постарался вспомнить. События последних недель смешались и всплывали из памяти какими-то обрывками.
– Женщина… Кажется, моя мать…
Настоятельница улыбнулась.
– Тебе надо подкрепиться, сестра Беатрисса позаботиться о тебе. А после еды тебе лучше поспать…
Бернар кивнул.
* * *
Настоятельница закончила разговор с мальчиком и вышла из-за ширмы. Её с нетерпением ожидал прево.
– Вы слышали наш разговор, господин прево? – спросила она щеголеватого мужчину средних лет, облачённого по последней провансальской моде.
– Да, мать настоятельница. Но, увы, он мало, что прояснил. – Печально произнёс служитель закона, которому вовсе не хотелось лишних хлопот. Но разве откажешь настоятельнице монастыря, кузине самой Жанны де Лаваль? Прево понимал, что это чревато для него неприятностями по службе. Но и особо рвения он проявлять не намеревался.
Настоятельница сцепила на груди руки, так что их сокрыли широкие рукава одеяния. Она с укоризной воззрилась на прево.
– Вероятно, вы пропустили небольшую деталь из разговора… Так вот я напомню вам: мальчик и его убитый спутник некоторое время находились в мужском монастыре…
Прево крякнул.
– Но, мать настоятельница, – произнёс он как можно вежливее, – почему вы решили, что монастырь-то мужской?
Настоятельница невольно улыбнулась.
– Потому, что убитый находился подле мальчика. Разве это возможно в женской обители?
Прево растерялся, ибо он, как блюститель закона, не проявил должной смекалки. А женщина, монахиня, пусть и настоятельница, показала своё превосходство. Ему стало обидно…
– И смею заметить, господин прево, – продолжила настоятельница, – вам следует направиться в монастырь ордена Валломброза, что рядом с Валансом. Возможно, там вы узнаете хоть что-нибудь о мальчике и убитом мужчине.
Прево снова крякнул и подумал: «М-да… Вот времена настали: монахиня указывает блюстителю законности, что ему следует делать! Куда катиться Прованс?! Так женщины станут вмешиваться в дела государственной важности…»
* * *
Рано утром, едва забрезжил рассвет, в келью настоятеля Кристиана ворвался монах. Он был бледен, волосы взъерошены, глаза выпучены…
Настоятель прервал утреннюю молитву.
– Что случилось, брат мой? Неужели я опоздал к заутренней службе[35]?
Монах отрицательно покачал головой, не в состоянии вымолвить ни слова.
– Так что же тогда случилось? – снова спросил настоятель и с трудом поднялся с колен. – Говори же!
Молодой монах сглотнул и перекрестился.
– Там у монастырских ворот… Братья-привратники…
Настоятель терял терпение.
– И что же они? Неужели где-то раздобыли вина и упились до полусмерти?
Монах снова перекрестился.
– Отец Кристиан, они мертвы…
Настоятель встрепенулся.
– Как? Что ты говоришь? – не поверил он. – Кто бы посмел убить монахов?
30 
