Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
67 
Глызин выглянул из экипажа:
– Наконец-то дома… Ух, что сделаю теперь с Настасьей! Придушу змеюку! А потом и братца пристрелю!
Экипаж остановился у знакомых ворот. Из привратницкой вышел Фрол.
– Фрол! – крикнул Василий Иванович. – Открывай!
Истопник-кучер оторопел.
– Хозяин?! Живой?! Матерь Божья! – он стремглав кинулся открывать ворота.
– Помоги спуститься, – с тяжёлой одышкой приказал купец.
– Енто мы мигом! – засуетился Фрол.
Когда Василий Иванович Глызин появился в парадной, дворецкий тоже чуть не лишился дара речи.
– В-Василий Иванович… Вы? – пролепетал он.
– А что, не рассчитывали боле меня увидеть?! – злобно рыкнул купец.
У Макара подкосились ноги:
– Дык это… ну, дык пропали ж вы… Жандарм вон даже приходил вчерась…
– Жандарм, говоришь?! Это хорошо! Всех вас на каторгу отправлю!
Анастасия Николаевна, заслышав шум подъехавшего экипажа, поспешила с бельэтажа[24] вниз, в прихожую.
– Что случилось, Макар? Отчего… – купчиха осеклась на полуслове.
Перед ней стоял Василий. Вид его был ужасен: лицо заплыло от побоев, изменившись почти до неузнаваемости.
Глызина затрясло от гнева, и он обрушил на жену всевозможные оскорбления:
– Змея! Паскуда! Шлюха! Курва!
У Анастасии Николаевны перехватило дыхание, голова закружилась. Оступившись на предпоследней ступеньке, она упала, как подкошенная.
– Ага!!! – возликовал Глызин и, неуклюже ковыляя, бросился к жене с явным намерением задушить её.
– Опомнитесь! Василий Иванович! – вскричал дворецкий. – Что вы делаете?
– Избавлю же мир от ядовитой змеи! – торжественно провозгласил Василий Иванович, наступив на горло жены.
Дворецкий, не выдержав сей душераздирающей сцены, подбежал к хозяину, схватил его подмышки и потащил прочь от Анастасии Николаевны, лежавшей на полу в бессознательном состоянии.
– Пусти меня! – вырывался купец. – Убью!
На крики барина сбежалась вся прислуга. Горничная Прасковья перекрестилась:
– Дождалися… Таперича всех уморит…
* * *
Алексей Фёдорович принимал отчёт филёра, приставленного им накануне следить за мадемуазель Амалией. Филёр обстоятельно доложил, как вчера вечером особа сия покинула дом купца Глызина, взяла извозчика и направилась в ближайшую гостиницу. По словам филёра, гостиница была препаршивейшая. Но, что самое интересное, гувернантка действительно встречалась там с овдовевшим купцом Артамоновым-младшим, ибо тот, не скрываясь, зарегистрировался в книге постояльцев под собственным именем.
Полянский, слушая доклад, выстукивал пальцами по поверхности стола ритмичную дробь.
– Так, так… Значит, французская ниточка рвётся… А жаль, – разочарованно вздохнул поручик. – Ступай, голубчик… Благодарю за службу…
Не успел филёр выйти из кабинета следователя, как в дверь буквально вихрем влетел его коллега по ремеслу.
– У тебя что? – поинтересовался Полянский, выжидающе воззрившись на второго филёра. – Никак, новости есть?
– Точно так-с, господин следователь! – отрапортовал филёр.
– Так не медли, докладывай!
– Купец пропавший объявился. Избитый весь, лицо – сплошное месиво, – выпалил тот на одном дыхании.
– Василий Глызин? – переспросил Полянский. – Ничего не путаешь?
– Никак нет-с! – филёр вытянулся перед начальником по струнке.
– Хорошо, хвалю… Ступай…
Алексей Фёдорович тотчас отправил своих людей в Бахметьевский переулок, а сам сел в казённый экипаж и покатил на Пречистенку.
* * *
Не успел чиновник по следственным делам войти в дом Глызиных, как с бельэтажа спустилась уже пришедшая в себя Анастасия Николаевна.
– Ах, сударь! Я отчего-то знала, что вы непременно придёте! Умоляю, защитите меня от мужа! Он совершенно обезумел! Чуть не задушил меня на глазах у всей прислуги!
– Не волнуйтесь, сударыня. Я здесь именно затем, чтобы во всём разобраться.
– Да, да… Благодарю вас… Но я опасаюсь ещё и за Илью Ивановича. Мой муж… Ах… – женщина не выдержала и разрыдалась.
– Успокойтесь, сударыня! С господином Глызиным-младшим ничего не случится, уверяю вас. Мои люди уже охраняют его.
Анастасия Николаевна поразилась оперативности жандарма:
– Как? Уже?..
– Ток точно-с… Но сейчас я хотел бы видеть Василия Ивановича.
– Он в своём кабинете. Прошу прощения, но провожать вас к нему не стану…
– Не извольте беспокоиться, я помню дорогу, – сказал Полянский, снимая шинель и фуражку.
67 
