Последние отзывы

  40  

Таксист (как положено, уроженец Кавказа) хотел было вступить в традиционный разговор насчет цен на аккумуляторы, но Денис достал из кармана мини-диск и попросил включить магнитолу. Горец мгновенно обиделся и напомнил, что клиент обязан доплачивать за прослушивание его собственной музыки. Денис доплатил и велел сделать погромче. Судя по лицу таксиста, последний альбом Симона Горского никак его не возбудил. Денис закрыл глаза – первый трек ему особенно нравился; резкая, но теплая мелодия, только виолончель, бас-гитара и голос, роскошь и аскеза как единое целое; но вслушиваться не хотелось, потому что судьба великого музыканта и певца Симона Горского пребывала в руках скромного парня Дениса Герца и его товарища Глеба Студеникина.

Он смотрел на шею таксиста, сильно заросшую черным волосом, на короткие толстые пальцы, сжимающие руль, на огромные сугробы по обочинам проспекта, на желтые огни в домах: первые десять уровней – густо, потом все реже и жиже, а выше тридцатого и вплоть до верха – сплошная чернота, только иногда пошарит по стенам прожектор патрульного вертолета, выхватит окна, уступы или бесформенные провалы в местах взрывов. Ту или иную башню обстреливают каждую ночь, ракет не жалеют. Бывший одноклассник, пошедший в патруль, рассказывал Денису, что обычно им лениво искать и всматриваться, шмаляют наугад, по семидесятым или по сотым этажам; утром все как один возвращаются веселые, с пустыми обоймами.

Все это можно было прекратить, плеснув на зародыш несколько ложек воды.

Он нашел Таню на Кропоткинской, в дорогом кабаке с видом на храм Христа Спасителя. Стены и потолок ресторана, изготовленные из «китайской портянки», нельзя было рассмотреть простым глазом: женщины с голыми плечами и их спутники сидели как бы под открытым небом, среди сугробов, и делали вид, что не смотрят на спешащих мимо прохожих. Явно нетрезвая Таня пребывала в компании двух разложенцев, облаченных в отливающие пиджаки. От обоих пахло шикарным китайским парфюмом и новыми ботинками. Пили сбитень, курили трубки, говорили какую-то хуйню, старательно подделывая акцент Новой Москвы; а может, и не подделывая. Таня сидела нога на ногу, шикарная, тонкая, элегантно хмельная, пригубляла мартини, смотрела с презрением, к правому виску прилипла мокрая прядка. Денис устроился рядом, поцеловал, чуть интимнее, чем мог себе позволить, и с удовольствием понял, что мог бы поцеловать еще более интимно – она потянулась к нему, сама подставила шею. Захочу – подставит и все остальное, решительно подумал он. Глеба нет и не будет, у Глеба теперь семечко. Таня достанется мне. И это правильно. Каждому по делам его.

– Третий «Буслай» слабоват, – говорил разложенец, представившийся как Юлий. – Не надо было менять оператора. А саунд – вообще ниже критики.

– Сэкономили, – кивнул второй, представившийся как Зиновий.

– Как там мой ненаглядный? – спросила Таня, игнорируя обоих ораторов.

– Сложно все, – негромко сказал Денис. – Потом поговорим.

– А какой кинематограф предпочитает наш новый друг Денис? – осведомился Юлий; его глаза напоминали лягушачью икру – водянистые, серо-зеленые, с крупным зрачком.

– Наш друг Денис предпочитает театр, – ответила Таня за Дениса.

– Вот как.

Оба разложенца были холеные и солидные, держались отменно, но Денис перестал воспринимать их всерьез, как только расслышал имена. Сразу представил, как двое взрослых мужчин приветствуют друг друга: «Здравствуй, Юля!», «Добрый день, Зина».

– Наш друг Денис – правильный человек, – продолжила Таня, блестя глазами. – Он считает, что кино расходует энергию, а театр сберегает. Кино разлагает, а театр создает. Вдобавок театр честнее, быстрее и злободневнее.

– Не лишено, – похвалил субтильный Юлий и пощипал себя за бородку. – Однако, согласитесь, масштаб не тот… Кино тотально. Передний край технологий, – он посмотрел на Дениса. – Как вы считаете?

– Ебал я технологии, – вежливо сказал Денис. – И масштаб тоже.

Таня пьяно рассмеялась.

– Не лишено, – спокойно кивнул Юлий.

Зиновий набычился и опрокинул в себя рюмку.

– Театр – это не то, – сказал он. – В театре нельзя изучить женские сиськи (он в упор посмотрел на Таню) с расстояния в пять сантиметров. А в кино – можно.

– Предпочитаю изучать в натуре, – произнес Денис и обнял Таню за плечи; она немедленно прильнула.

Юлий был невозмутим. Зиновий осклабился.

– Видите ли, молодой человек… Есть такие сиськи, которые вы можете изучить только в кино. При всем, так сказать, уважении… Скажем, сиськи Леры Грин.

  40